Валькирия - стр. 17
– Вовсе нет, – слабо возразила она, сама чувствуя, как ненатурально звучат её слова.
– Ты знаешь об Игре что-то, чего не знаю я?
– Конечно, нет! – Санъяра вздохнула от осознания того, что у неё нет никаких аргументов, разозлившись ещё сильней.
– Я с ней едва знаком, – продолжил Наран. – Но она может быть нам полезна, никто из нас не привык готовить и никогда не ставил лагерь. А Игре умеет и то, и другое.
– С каких это пор талах-ан учат ставить лагерь? – снова не выдержала воительница. Подумала и решила не ждать ответа: – Не обращай внимания. Давай займёмся маршрутом, и без того глупо было выходить в середине дня, хотелось бы разобраться, как далеко нам идти и где мы вообще будем ночевать.
Санъяра не хотела признаваться себе в этом, но почему-то слова Нарана о том, что он едва знает новую попутчицу, слегка успокоили её. А ещё больше, тот факт, что, пристроив на камне инфокристалл и вызвав карту, Наран не стал звать остальных, а просто присел рядом и предложил ей опуститься по другую сторону.
– Я думаю, путешествие займёт несколько дней, – своим негромким, бархатисто-мягким голосом проговорил он. – Мы сейчас здесь, – он коснулся пальцем голограммы, и Санъяра кивнула. – У меня есть некоторые указания на то, где искать схрон, но они ээ… несколько туманны.
– Договаривай, – потребовала Санъяра.
– Ну, собственно… Это стихи. «Под сенью старого храма, там, где свод колонн отпустил созвездия танцевать среди трав, на третьем луче ты память мою обретёшь».
– Шутишь.
Санъяра мрачно посмотрела на талах-ар.
– Нет, не шучу, – терпеливо возразил он. – Это прощальное стихотворение мастера Рейме. По слухам, он путешествовал вместе с Просветлённым, хотя и не входил в круг двенадцати летописцев.
Санъяра молчала.
Просветлённый и его двенадцать были легендой. Считалось, что он, последний выживший выходец из Первого Храма, создал учение о четырёх кастах, воплощением которого занялись двенадцать его учеников. Так появились двенадцать великих храмов из которых с тех пор не пал больше не один. Новые храмы создавались редко, в основном, когда внутри зиккурата появлялось новое течение, новый «учитель», который не мог ужиться с верховным намэ своего зиккурата. Крылатые не любили конфликтов – даже катар не были в этом деле исключением. Проще было позволить новому наставнику создать собственный храм, и даже выделить возможность работать в Колыбели Жизни. А что получится из его учения – покажет время.
Но если двенадцать Основателей были фигурами, оставившими о себе и своей жизни множество свидетельств, то всё остальное окружение Просветлённого было покрыто покровом тайны. Отдельные исследователи брались пролить на него свет, но Санъяра хоть и увлекалась историей падения Первого Зиккурата ничего не слышала о том, чтобы кто-то зашёл так далеко, не просто нашёл дневники тринадцатого ученика, но и пытался по ним вычислить расположение реальных исторических объектов.
– Ты мне не веришь? – Наран нахмурился, и, хотя ещё минуту назад Санъяра собиралась посмеяться над фантастичностью его идеи, теперь ей стало неловко. По глазам Нарана, по выражению его лица, она видела, что эта экспедиция действительно много значит для него.
– Не в том дело, верю я или нет, – превзойдя себя в дипломатичности, отозвалась она. – А в том, что в этих строках нет никакого реального указания на то, куда мы идём.