В Зырянском крае. Охотничьи рассказы - стр. 12

Первый омут нам не дал ничего. На протоке во второй омут собака остановилась.

– Тибо! – закричал Абрам протяжным голосом. – Готовы? – спросил он, обращаясь ко мне.

– Готов!

Армида бросилась. Из осоки поднялся кряковень, пробился сквозь смородинный куст, на секунду запутался в вершинах смородинника и потом вытянул в линию. Я приложился и выстрелил: кряковень пал.

– Скатил! – закричал Абрам с другой стороны.

– Разумеется! А то как же?

– Вот как я его из левого-то хватил!

– Нет, не ты, я стрелял из правого.

– Как вы стреляли? Да ведь я убил кряковня.

– С чего ты взял? Я убил.

– Как вы убили? Да ведь я стрелял-то.

– Да ведь и я стрелял. На, смотри! – Я опустил шомпол в правый ствол, и Абрам убедился, что из него было выстреляно.

– Вот и у меня! – И он в свою очередь опустил шомпол в левый ствол и тоже убедил меня, что стрелял по кряковню.

– В один рази ахнули. Кто же убил-то? Вот какая еще история вышла!..

– Ну кто бы ни были, а дичь наша. Возьми да весь в торока или прячь в ягдташ; Армида же кстати и вынесла его на твою сторону.

– А коли мне в ягдташ, так и дичь моя. Пораз с Александром Михайловичем мы этак ахнули по одному, я немножко попрежде, с моего выстрела и повалился. Да нет, тот оттягал у меня, закричал: «Я убил, мой, мой!» Спорить не приходилось – уступил. А какой селезнина важнющий был.

Во всех важных и не важных охотничьих случаях Абрам любил ссылаться на Александра Михайловича. Это был его любимый охотничий авторитет. Он уважал его за меткую летовую стрельбу, за сметку и неутомимость в поле. Чтобы познакомить с ним читателей, привожу здесь письмо одного моего знакомого, написанное по поводу приезда Александра Михайловича в наши края на охотничье поприще. Письмо интересно – прочтите!