В видении Бога - стр. 2
Рамдас дал молчаливое согласие. Больше они не разговаривали, и он впал в блаженную прострацию. Впереди замаячила деревня. Когда до первых хижин оставалось не больше пятидесяти ярдов, он оглянулся на своего странного попутчика, но дорога была пуста. Так называемый пария испарился.
Солнце стояло прямо над головой. Следуя полученному совету, Рамдас встал у входа в единственный магазинчик. Покупателей обслуживала женщина невероятной толщины, ей помогал молодой человек. Она увидела Рамдаса, и ее материнское сердце открылось сыну, одинокому бродяге. Отмахнувшись от покупателей, толпившихся у прилавка, она стала выразительными жестами подзывать его к себе.
– Сынок, сынок, – сказала она молодому человеку, – дай-ка быстрее этому садху что-нибудь поесть.
Тут же в подол одежды, выставленной Рамдасом, посыпался обильный дождь из воздушного риса, кусков пальмового сахара, фиников и прочей снеди. Упитанная матушка вскочила со своего сиденья и потребовала, чтобы ей дали одеяло. С этим одеялом в руках она перебралась через дорогу – так быстро, как позволяло ее большое тело, где прямо напротив магазина стоял храм Махадева. Расстелив одеяло на полу, она пригласила его сесть. Он послушно разместился на одеяле. Она также захватила с собой лоту с питьевой водой.
Потом она уселась перед ним скрестив ноги и стала нежно упрашивать отведать угощений. К этому времени вокруг них скопилась стайка местных мальчишек. Он раздал им большую часть лакомств и, немножко попробовав сам, запил их водой.
– Садхуджи, – сказала матушка, – здесь рядышком река Бхима. Пойдите искупайтесь, а я пока приготовлю вам еды. Мой дом неподалеку. Мы пойдем туда, или я принесу обед в храм.
Рамдас поднялся и отправился к реке, где выстирал одежду и вымылся. Вернувшись к храму, он обнаружил, что матушка ждет его.
– Пойдемте, садхуджи, – позвала она, – я отведу вас домой.
Он последовал за ней. Стоял палящий зной, и земля раскалилась. Рамдас шагал босиком и с непокрытой головой. Примерно на полпути матушка спохватилась, и ее мягкое сердце сжалось от угрызений совести.
– Какое я бездушное создание! – воскликнула она. – И зачем только я потащила вас по этому солнцепеку! Мне нужно было принести еду в храм. У вас же нет сандалий. Земля накалена, как горящая печка. Дура я, дура и есть!
Она сама, конечно же, была обута в кожаные сандалии, что усугубляло остроту ее раскаяния.
– Ничего страшного, матушка, – утешил ее Рамдас. – Твой сын привык к жаре.
– Ну тогда давайте пойдем быстрее, – поторопила она Рамдаса. – Осталось совсем немного.
Она заспешила вперед, и при каждом шаге ее объемистое тело колыхалось из стороны в сторону. Они подошли к дверям дома, но, к ее величайшему смятению, он оказался заперт: ее невестка ушла к соседям, забрав с собою ключи. Судя по всему, быстрого возвращения не предвиделось, и Рамдас вынужден был стоять на самом солнцепеке.
– Лакшми, Лакшми! – громко позвала матушка и, борясь с одышкой, сокрушенно добавила: – Что я могу поделать? Теперь вам придется стоять босиком на этом раскаленном песке!
Но выход был найден. Она подняла Рамдаса с земли, как солдатика, – он был для нее словно перышко – и поставила, придерживая руками, на нижнюю планку дверного косяка. При этом она продолжала громогласно звать Лакшми, пока та наконец не прибежала от соседей. Матушка не удержалась, чтобы не выплеснуть на невестку все, что накипело в ее душе. Порция, надо признать, была изрядной!