В твоем плену - стр. 12
Он берется за ручку двери и начинает тянуть ее на себя, шагая назад.
- Подожди, - останавливаю его. - Разве ты не зачитаешь мне мои права, не огласишь список того, что мне можно в моем заключении в твоём доме, а чего нет?
- Такого списка не существует, - равнодушно пожимает плечом.
- Это значит всё можно? - уточняю. - Или ничего нельзя?
- Первый вариант, я полагаю.
- Всё-всё?
- В пределах этого дома - да.
Отвечает спокойно, несмотря на мои докапывания.
- Значит, все же есть ограничения, - я не отстаю, желая до конца выяснить рамки дозволенного мне.
- Всего одно. Так что, как я и говорил - никакого списка.
- Значит, я могу делать все, что угодно?
- Абсолютно всё, - говорит он терпеливо, так и не почувствовав подвоха.
- Смело, - широко улыбаюсь и, не переставая смотреть на него, пинком роняю стоящий на полу большой горшок с неизвестным мне нецветущим цветком. - И неразумно.
Делаю шаг в сторону и опрокидываю неприкрученный к стене телевизор.
- Даже безрассудно, - хватаю со стола и, размахнувшись, швыряю на пол лэптоп.
Суетливо оглядываюсь в поисках еще чего-нибудь и шагаю к зеркалу на стене, Сойер не препятствует. Наоборот, отступает, освобождая мне дорогу. Снимаю - не без труда - зеркало в массивной серебряной оправе и отправляю в кучу к лэптопу и телевизору.
Так-то лучше.
- Полегчало? - слышу за спиной голос без эмоций.
- Значительно.
- Я счастлив, - все так же равнодушно. - А теперь убери за собой. Горничная приходит раз в неделю по вторникам. Он был вчера. Так что если не хочешь ходить босиком по осколкам и жить в этой грязи, придется тебе потрудиться. Все, что нужно, найдешь в кладовке под лестницей. Справишься?
- А у меня есть выбор? - оборачиваюсь.
- Конечно. Впредь советую тебе, прежде чем что-то сделать, сначала подумать. Но ты ведь не прислушаешься.
Улыбаюсь.
- Так я и думал. Развлекайся, Золушка…
Жду пару минут и, когда шаги внизу стихают, иду вслед за ним по ступенькам за инструментом.
Я действительно чувствую облегчение, мне было полезно выпустить пар, поэтому я ничуть не сожалею о предстоящей уборке. К тому же, она тоже станет для меня терапией. Когда руки чем-то заняты, лично мне лучше думается.
А думать мне есть над чем.
5. Глава 4 Осколки
Складывая стеклянные обломки и горшочные черепки в большую корзину для белья, которую сейчас явно по назначению не используют, раз она занимает почетное место в кладовке среди садового инвентаря, я пытаюсь придумать, как же мне позвонить брату.
У моего сыночка-в-законе просить бесполезно, он приставлен ко мне цербером и, я уверена, не станет нарушать полученный приказ. Он видел, как Рас отобрал у меня телефон и не расщедрится давать мне свой. Но позвонить мне очень-очень-очень нужно.
- Думай, Хэвен, думай!
От злости на безвыходность ситуации я двигаюсь излишне дергано и суетливо, поэтому вполне для себя ожидаемо ранюсь об осколки зеркала.
- Фак! - от резкой боли ругаюсь вслух, но негромко - не хочу привлекать к себе внимания.
Смотрю на длинный глубокий порез на ладони, из которого толчками стремительно выступает кровь, будто на волю из-под земли пробивается источник воды, и тонким ручейком стекает на пол.
Выбегаю в соседнюю ванную и включаю на полную холодную воду. Сую порезанную руку под мощную струю и смотрю, как кровь смешивается с водой, окрашивая ту в розовый цвет, и вместе с ней утекает в слив. Вида крови я не боюсь и в обморок падать не собираюсь, но зрелище все же неприятное. И волнительное - крови я теряю много. Ледяная вода ее останавливает, но стоит мне вытащить кисть из-под струи, как кровь сочится вновь.