В той стране - стр. 19
– Не хочешь в начальство?
– Нет. Не желаю. А потом я ногу сломал, – вспомнил он. – Да… Угораздило. На ровном месте сиганул и не встал. Срасталась плохо. Видно, уже не молоденькие, – пожаловался он.
– Ну да? – удивилась хозяйка. – Слава богу, дошло, – и, поглядев с улыбкой на мужа и гостя, добавила насмешливо: – Женихи…
– Отженихались… – покачал головой Лунякин. – Отгулялись, седоклокие… – взъерошил он свои густые черные волосы в жестких кольцах. Седины там было не счесть. – Отгулялись… Теперь вот чья пора, – шагнул он к хозяйской дочке, обнимая ее. – Мои девки велели тебя привезти. Каникулы ведь… Троек-то нет?
– Нет, – ответила девочка.
– Ну, и поехали. Завтра поднимемся – и айда. Дела я сделал.
– А секция? А музыка? – всполошилась хозяйка. – Да там и каникулы-то – кот наплакал. Неделя всего.
– Мама… – просяще протянула девочка.
– Поедем, поедем, – успокоил ее Лунякин. – Мне девки приказывали – высшее начальство. Они уж с каких пор галдят. Моды им городские расскажешь, песни. Молочка попьешь. Заморилось дите совсем с секциями с вашими, – пожалел он.
Хозяйская девочка и впрямь гляделась не больно хорошо. Рослая, но в юной худобе: с тонкими руками, угловатыми, худыми плечиками.
– Ну, ладно, поезжай, – разрешила мать. – Но чтоб вот такая приехала… – надула она щеки. – Хуторская…
– Сделаем, – пообещал гость. – Поставим на интенсивный откорм. У нас скотина за сутки по килограмму привеса дает. А мы чем хуже? А? – спросил он. – Даешь килограмм привеса? Берем обязательство?
– Берем, – весело согласилась девочка.
– Вот и хорошо. А где дедуня? – вспомнил вдруг гость. – Либо уже спать улегся? С курами? Или на гости подался?
Хозяин смешался, растерянно поглядел на жену, но и та не сразу нашлась, замерев с недоеденной репкой в руках. Девочка, дочка их, взглянула на смолкших родителей и сказала спокойно:
– Дедушка у нас не живет. Он теперь в доме престарелых.
– Не болтай, чего не понимаешь! – оборвала ее мать. – Сколько раз говорить, не в доме престарелых, а в доме ветеранов войны. Ветеранов войны, – подчеркнула она. – Это огромная разница. А ты плетешь… Иди ложись спать! Утром не добудишься, не поднимешь ее, а вечером…
Девочка опустила глаза и ушла, хозяйка продолжала речь:
– Услышит где-то и плетет. Повторяет чужие глупости. Не варит башка. Пойду и я ложиться, – внезапно решила она. – Вчера так плохо спала, и завтра чуть свет… Так надоело…
Она ушла, и мужчины остались одни, в тесной кухне, за столом, друг перед другом.
На воле отходил к ночному покою вечерний город. Реже и звучнее бежали по пустеющей гулкой улице трамваи. В небе, над крышами, в стороне западной, светила неяркая, но чистая заря. В кухне темнело.
Молчать было тягостно. Хозяин завел разговор:
– Тебя куда в район-то сватали?
– В управление, – не сразу ответил гость.
– Не хочешь?
– Нет. Бумажки перебирать, на людей цобекать да забегать начальству вперед, в глаза заглядывать. Смолоду не привык, а теперь…
Они сидели друг против друга, два нестарых еще мужика, чуть за сорок обоим, – плечистые, крепкие, но в ранней седине.
Говорили о городских да хуторских новостях, перебрасывались словами, но в глаза друг другу боялись взглянуть.
– Так как же с дедом-то? – не выдержал, наконец, Лунякин. – Чего ж вы его так?
Хозяин вздохнул, ответил нехотя: