В той стороне, где жизнь и солнце - стр. 7
Сережа Журавлев, до этого клевавший носом, оживился:
– Из-за квартиры?
– А ты, брат, как думал? Из-за квартиры! Нынче пока на нее заработаешь, уже и жизни с гулькин нос останется. Вот поживешь – узнаешь. Это раньше, при коммунистах, квартиру можно было на работе высидеть, а теперь – шалишь…
– Мужчины – за работу! – Зоя Георгиевна, щурясь на солнце, с ножом в руке стоит на пороге летней кухни.
– А что делать-то? – недовольно спросил Федор Иванович.
– Дел полно… Надо воды из колодца принести, продукты в погреб поставить, нож наточить – совсем не режет.
– Это всех делов -то?
– Да ты эти переделай… Вон земля еще не перекопана, малина и смородина не укрыты.
– Ну, не за этим же вы сюда приехали, – перебила несколько смущенная Нина Петровна. – Да и рано еще укрывать…
– А зачем это мы приехали? – возмутилась Зоя Георгиевна. – Отдых должен быть активным. Сережа, Мишель, марш за водой! Федор Иванович – в погреб. А где у нас Виктор Степанович?
– Он качели ремонтирует.
– Это хорошо, – одобрила Зоя Георгиевна. – Тогда, Сан Саныч…
– В чем дело? – Сан Саныч, разглаживая пышные, рыжие усы, вышел из-за веранды.
– Сан Саныч, тебе столы поставить.
– Сделаем, – весело откликнулся он. – А где мы расположимся?
– На улице, конечно… Столы в кладовой.
– Ясно.
– Сева! Севочка! Ты картошку почистил? – спохватилась Зоя Георгиевна. – Поставь ее, пожалуйста, на плиту.
– Будем знакомы, что ли, – бурчит Мишель, протягивая Сереже тяжелую, волосатую руку.
– Будем, – неохотно отвечает Сережа на рукопожатие.
– Ты новенький, что ли?
– Уже два месяца работаю в отделе.
– Значит, новенький… Ты и на пикнике в первый раз?
– В первый, – вздыхает Сергей, – и последний…
– Да ну? – Мишель косится на Журавлева маленькими, глубоко запрятанными глазами.
Они минуют участок Кравцовых и на меже натыкаются на колодец, сооруженный из бетонных колец. Вода в колодце чистая, хрустальная, даже от одного взгляда на нее у Сергея немеют скулы. Едва лишь вытянув первое ведро, он припал к нему, жмурясь от удовольствия и чувствуя во рту давно забытый вкус ведерного железа.
– Ух! – отваливается Сергей от ведра. – Ну и водичка!
– Водичка да, водичка – в норме, – соглашается Мишель и, не утерпев, тоже делает несколько глотков, после чего совершенно неожиданно спрашивает Журавлева: – Ты ведь не женат?
– Нет, слава Богу, – отвечает заметно оживший Сергей.
– Здесь тебя и женят, – почему-то довольно говорит Мишель.
– Где? – не понял Журавлев.
– Здесь, на пикнике…
– А на ком? – все больше веселеет Журавлев, вспоминая при этом тяжелые от любви глаза Раечки.
– А ты еще не понял? – Мишель наполняет последнее ведро, и, стряхивая воду с волосатой руки, как-то странно, сбоку, смотрит в переносицу Журавлева.
– Нет…
– Ладно, скоро поймешь, – серьезно отвечает Мишель и, прихватив два ведра, выглядевших в его руках игрушечными, направляется к даче.
А там все идет своим чередом. Сан Саныч выволок на улицу большой круглый стол, установил его под грушей и теперь пристраивал к нему маленький, кухонный. Сева стоял на коленях, подавая в погреб Федору Ивановичу продукты. Он был оживлен, то и дело поправлял очки и торопливо говорил своему напарнику:
– Никто работать не хочет, Федор Иванович, вот в чем наша беда. Никто и не работает… Вся молодежь торгует или ворует… Вы только посмотрите на них – каждый второй на иномарке. Они что, эти деньги честно заработали?