В той стороне, где жизнь и солнце - стр. 17
– Мне плевать, как он думает! – перебил Федор Иванович.
– Тише! Пусть человек скажет, – зашикали на него. – Не все тебе высказываться.
– Говори, Сан Саныч.
И Сан Саныч продолжил:
–И вот он думает: если я сто новых ракет не построю, я, допустим, сто миллиардов долларов дохода не получу, а русские эти же сто миллиардов на улучшение жилищной проблемы пустят. Или людей своих наконец накормят, да зарплату выдадут.. И это что же получается? А получается так, что я дважды в проигрыше остаюсь: прибыли упускаю и русским лучше жить даю.
– А ведь действительно так, – говорит Виктор Степанович.
– Ох, Гос-споди, до какого времени мы дожили, – вздыхает Анна Ивановна.
– А детям нашим что предстоит? – спрашивает Нина Петровна. – Им-то каково жить при капитализме?
– Ерунда все это! – рубит воздух Федор Иванович. – Полнейшая ерунда…
– Ну как же, Федор Иванович, ерунда? – не соглашается с ним супруга. – Все так и есть.
– А я говорю – е-рун-да! Вон и Сева вам это подтвердит.
– Нет, я не согласен с вами, Федор Иванович, – вдруг возражает Сева.
– Ну и черт с вами! А только потому это ерунда, что Сан Саныч привык у себя в кооперативе прибыли подсчитывать… Он их так удачно подсчитал, что старшему сыну трехэтажный особняк отгрохал… А вы все на американцев валите – тут и свои не хуже…
– Федор Иванович, перестань! – дернула его Анна Ивановна.
– Мы же говорим о политике, – не унимался и никого не слушал Федор Иванович, – мы о проблемах века речь завели, а он и тут все из своего приватизированного за гроши склада видит… Все через прибыль меряет.
– Началось, – с упреком взглянула на Виктора Степановича супруга, – как это уже всем надоело…
– А чего ему, Сан Санычу, он знай самопальной водочкой в розницу и оптом торгует – травитесь дорогие сограждане, это ваши проблемы, а мои – барыши подсчитывать. К нему никакая комиссия не прикопается, он всех на корню скупил: торговый отдел, налоговую полицию, санитарный надзор – всех подряд…
– Федор Иванович, прекрати сейчас же! – повысил голос растерянный Кравцов.
– Да заткнуть ему рот, говоруну! – вдруг подал голос Мишель.
– Это кому – рот заткнуть? – вскочил Федор Иванович.
– Тебе, дураку безмозглому, – глаза у Мишеля побелели, мышцы на руках вздулись буграми.
– А ты попробуй, заткни!
– Мужчины, мужчины, вы это что?! – испугалась Нина Петровна.
Сан Саныч, слегка побледнев, что-то быстро говорил Варваре.
– С удовольствием, – Мишель привстал и, перегнувшись через стол, схватил Федора Ивановича за ворот, – с большим удовольствием
Мышцы на его правой руке закаменели, он медленно, с силой, пригнул Федора Ивановича к столу, и, положив левую руку ему на затылок, ткнул несколько раз лицом в тарелку с салатом. И тут произошло самое странное, чего никто потом толком объяснить не мог. Сан Саныч, неуловимым движением развернув Мишеля к себе, коротко ударил его в подбородок, и Мишель, как куль с зерном, рухнул на пол. Несколько секунд стояла изумленная тишина, которую затем прорезал пронзительный вопль Люси Синицыной:
– Гад! Ты что делаешь? За что?!
Между тем Мишель поднимался с пола, и все с ужасом ждали, когда он поднимется. Однако же ничего ужасного не произошло. Мишель потрогал нижнюю челюсть, покачал головой и хрипло сказал Сан Санычу:
– Хороший у вас удар, Сан Саныч, поставленный…