В тишине твоих шагов - стр. 17
Сначала Сашке показалось, что тьма этого потока (шоколад оказался куда чернее кофе!) сгустилась до невозможности. И приняла очертания человеческой фигуры. А потом она поняла, что перед нею стоит… шоколадный заяц. То есть мальчишка. И если по Лизе как-то сразу стало понятно – ровесница, то этот… ну, может, ровесник. А может, старше. Или младше. Ненамного, но все-таки. А вот ростом выше. Что в общем-то неудивительно. Сашка до метра семидесяти немного не дотягивала, и большинство ровесников-парней к старшим классам ее переросли.
– Привет, Лизон. – А вот по голосу ровесник, а то и постарше. Черно-коричневое, чуть бликующее в неровном, идущем невесть откуда освещении коридора, лицо обернулось к Саше: – А это еще кто?
И посмотрел прямо в глаза Сашке. А она – в его. На шоколадном лице расположение глаз можно было определить только благодаря логике – ну, где обычно у людей глаза? Но при этом у него был взгляд. А во взгляде было что-то такое, от чего Сашке захотелось сквозь землю провалиться. Только очень красиво и изящно, чтобы он непременно заценил, какая она беленькая и стройная и какой у нее красивый пушистый хвостик.
– Ух ты, – выдохнул шоколадный парень. – Новенькая? А познакомь нас, Лиз.
– Ха-ха, смешно пошутил, – фыркнула Лиза и обратилась к Сашке, остолбеневшей в черт-те какой раз за день, со счета уже сбилась: – Это, Саш, наш местный дон Жуан по прозвищу Амарго. А настоящее имя назвать отказывается, потому что боится, что в реальной жизни его, беднягу, загнобят за большую и чистую любовь к шоколаду.
– Ну Ли-из, – с притворным смущением протянул дон Жуан и подмигнул Сашке: – А ты, значит, Саша…
– Фербер, – зачем-то уточнила та. И спохватилась: – А имя ты откуда узнал?
Новые знакомые заржали бодрым хором. То есть когда двое хором, то это вроде как дуэтом. Вот. Дуэтом и заржали. Правда, засмеялись они не злобно и очень даже заразительно. Сашка и сама не заметила, как присоединилась. Тем более что до нее дошло: Лиза же только что обратилась к ней по имени.
– А почему ты Амарго? – спросила Саша.
– А это по-испански «горький», – пояснил парень. – Самый лучший шоколад именно горький.
– А ты куда идешь, горький шоколад? – спросила Лиза.
– Да одной любительнице какао на душе нехорошо. – Парень взмахнул рукой. И пояснил для Саши: – Иногда она пьет кофе с какао, тогда мы с Лизон ходим вместе и направляем помыслы девушки в сторону жизни. А вообще я к ней как в спортзал мотаюсь – раза четыре в неделю.
Саша не удержалась и фыркнула.
– Это ты так ненавязчиво сообщил, что практически живешь в спортзале? Качок-сладкоежка, – хихикнула она. Общаться вот так, в образе белой фарфоровой, рыжей глиняной и шоколадной фигур было легко. Как будто в Интернете под никнеймом и аватаркой. Красота, одним словом.
– Ой, – шоколадный… ведьмак (ну, не ведьма же?) – смутился, причем совершенно неподдельно. – Я, кажется, распустил хвост.
– И гребень надул, – Лиза снова захохотала, – петушиный. Или этот… Индюшачий. Ой, я готова спорить, что ты краснеешь, только в шоколаде не видно!
– Лежишь сейчас в своей комнате с чашкой какао в обнимку, а сам кра-асный, – подхватила Саша.
Оба ведьмака разом перестали смеяться.
– Я не лежу в своей комнате, – сказал шоколадник, – я здесь. И ты тоже здесь. Дома тебя нет.