В тихом омуте. Книга 1. Трилогия - стр. 5
На вид Нину красавицей не назовёшь, но в ней с годами развился женский шарм, который проступал в улыбке, во взгляде. После родов она округлилась, но не до явной полноты, а в формах, которые сглаживали угловатость. И ещё она почувствовала в себе острую сексуальную потребность. Эта чувственность заводила её даже при кормлении ребёнка. Когда он брал сосок в ротик, сосал молоко – это были адовы муки, особенно мучительны, когда не было дома Григория. Порой ей становилось жалко мужа при гашении этих приступов. И даже после кормления ребёнка, груди оставались самым чувствительным эрогенным зонами.
И однажды, уезжая со второй смены раньше, но поздно по времени суток, не ожидая даже от себя такого, вдруг согласилась прокатиться с водителем автобуса на берег Угры. Вечер, перетекающий в ночь, был тёплым, ласковым и как будто бы наэлектризованным какими-то молекулами, атомами ли, которые будоражили сознание, щекотали тело, особенно груди, растекаясь чувственностью по телу. До возвращения мужа со смены оставалось больше двух часов, и почему бы за это время не искупаться. О цели, ради которой отпустил её муж с работы домой, забылось. А причина – приезд её матери, та вернулась из Жиздры от старшей дочери, у которой провела остаток отпуска. Она позвонила зятю на работу под вечер и попросила отпустить дочь пораньше.
После этого купания тот парень ещё не раз вывозил её на природу, и пружина, которая когда-то притянула её к мужу, понемногу ослабла, стала податливой и к другим.
Перешла работать в цех «Муки», где работала её мама. И тут нашла дополнительный допинг. Тут её слабость совпадала с наклонностями Филиппа. Научились проделывать эти мероприятия незаметно, по-тихому и на удовольствие. Позже Филипп увлекался и другими, но про неё не забывал. И это тоже совпадало с её интересами и запросами. И хоть проводились эти мероприятия скрытно, однако Шилин каким-то образом их всё-таки вычислил…
Вениамин Филиппов хоть и не считал себя большим специалистом в той области, в которой отработал уже пять лет, однако кое-какие специфические тонкости усвоил. Придя в цех слесарем в механическую бригаду, он вскоре перевёлся машинистом помольного оборудования. В то время ввели такую должность. До этого в смене было шесть рабочих должностей: машинист шаровых мельниц, машинист помольного оборудования, кочегар газовых печей, транспортёрщик (ца), сменный слесарь и мастер смены. Конечно, самих рабочих было втрое больше, в каждой смене по шесть человек.
О том, что означает новая должность (машинист помольного оборудования) никто никому не объяснял, и что она за собой влечёт, относительно вредности, и что даёт такая должность рабочему при выходе на пенсию. Главное, оклады сохранены. А тем более, на предприятии, относящееся к Среднему машиностроению, то есть полузакрытому, а в отдельных регионах – секретному, тут не больно-то станешь проявлять интерес. Ведь любопытство не порок, но если его будет слишком много, то такому человеку помогут охладить его в местах прохладных, или подсушить в местах слишком жарких. И потому с давних времён люди полагались на образованность и компетентность соответствующих органов, в том числе и на инспекторов отдела кадров.
На подобного рода предприятиях, ОК имел при себе Особый отдел, где велась своя картотека на каждого работника – от уборщицы до Генерального директора. И если последний и пара-тройка ответственных лиц имели к ней доступ, то для всех прочих – это был ларчик за семью печатями, и за белой металлической, как сейф, дверью. И как представлялось, здесь могли работать только компетентные, только серьёзные люди, как и все работники Отдела кадров. Поэтому все кадровые и должностные изменения рабочими принимались за чистую монету.