В тени веков. Погребённые тайны. Том II - стр. 25

– Но согласись, что даже перед таким животным, как я, ты с трудом устояла, иначе добрыми друзьями мы бы тогда не стали. Да и не таким уж пропащим я был, если хорошенько подумать.

– Ну да? Знаешь, что он вытворил в одной таверне и как потом за свою глупость чуть не поплатился? – слегка наклонившись к Стьёлу, прошептала Илилла и лукаво прищурилась. – Любое безрассудство кого угодно не сравнится с тем, что выкинул Кирт.

– Только посмей ему рассказать. Та история не для его ушей, – наемник резко развернулся, расправил плечи и, сурово посмотрев на соратницу, указал на нее пальцем. – Нечего ему знать то, из-за чего он потом возомнит себя невесть кем, еще и за мой счет. Тем более все это уже в прошлом, да и никто тогда не пострадал.

– Да брось! Зато поучится на чужих ошибках.

– Напомни, когда это я ему в учителя нанимался? Нет уж, хватит и того, что он теперь к нам, как веревкой привязан, и ладно хоть не намертво, – Тафлер и не думал уступать даже в такой малости, как посвящение какого-то юнца в то, о чем не хотелось и вспоминать.

Наемник предугадывал слишком бурную реакцию Стьёла, узнай тот о нелепице, чуть ли не стоящей свободы и даже чести Кирту. А виной всему была всего-то недальновидность… и, чего скрывать, упрямство и честолюбие. И, конечно же, изрядное количество деревенского вина, которым старательно опаивала его одна хитрая семейка, что держала кабак в непонятной безымянно дыре. Не будь тогда Илиллы рядом, то Кирт до сих пор торчал бы там, лишенный всех денег, без пальцев на ногах – или вовсе без ног – и с чужими детьми, которых нагуляла где-то навязанная женушка. Девка-то та была и впрямь хороша собой, но кто же знал, что она и ее родня в виде единственных братьев-мясников окажутся с гнильцой.

– Холодает, – поежилась Мелон, глядя в слепое небо, и тут же спрятала шею в плечи, приподняв ворот. – Надо осесть где-то, а остальное пока подождет. Только вот где?

– Попробуем туда податься? – Тафлер указал на слишком оживленную улочку прямо по курсу.

– С чего это ты так решил? – нахмурился Одил, старательно пытаясь разглядеть то, что мог приметить наемник.

– Где еда и жаркий очаг, там всегда полно людей. И сдается мне, там точно найдется место для еще троих чужаков.

– Да тут везде люди. Но стоит проверить, – последовало одобрение соратницы, – и мне уже все равно, что там будет и как, если найдется хотя бы крошечная комната, то буду рада чему угодно.

Компания обошла обледенелый фонтан, украшавший площадь Кайлы, что получила свое название в честь несчастной дочери одного из правителей далекого прошлого, и двинулась в сторону массивных построек.

– Ну и ну, и тут лицо, – протянул паренек, глядя на вытянутую вверх чашу, которую опутывало каменное тело грозного змея. – Помешанные они на них, что ли? Фанатики.

Из стеклянного шара, водруженного на широие подпорки в центре и покрытого тонкой коркой изморози, и впрямь выглядывал женский лик, высеченный из такого же мрамора, что и стелла. Когда-то образ Кайлы Талий, единственной дочери одного из первых королей Старого мира, было приказано увековечить в благородном камне. И ее замерший и навсегда юный облик по сей день так и оставался никем не тронутым – никто и думать не смел убрать сферу и снести фонтан. Со временем многое о Кайле успело растворится, превратиться в прах, однако об ужасной смерти безумной с рождения принцессы помнили хорошо. Да и как такое могло забыться? Несчастную заколол собственный брат алтарным ножом в давно снесенной часовне в день совершеннолетия Кайлы. И случилось это прямо на глазах у собравшихся. Зачем он это сделал, так и осталось загадкой; и даже стоя на эшафоте, наследник трона не пролил свет на содеянное. Убийца унес с собой в опозоренную могилу эту тайну, но люди меж собой говорили, не скрывая: он не просто убил, а принес в жертву сестру. Ибо ходили слухи, будто наследный принц давно связался с тем, от чего следует держаться подальше. Конечно, сплетни о тайной ложе, черных мессах, поклонении Бездна знает чему оставались всего лишь пустой болтовней, но они сумела наложить свой поганый отпечаток на тогдашнюю правящую семью.