В тени веков. Погребённые тайны. Том II - стр. 10

– Так это твоя работа? – рыжебородый оборвал на полуслове Удена. – Дай-ка я тебе кое-что объясню, – он снял с себя походную накидку, расправил одежды, будто готовился к выходу в свет, пригладил бороду и, мерно обойдя помещение, подошел к Мору.

Несколько секунд Железный Кулак просто молча нависал над ним, слушая ничего не значащие сейчас речи и объяснения. Мгновение – и послушался тупой и глухой звук удара: в жесткой руке в одночасье оказалась увесистая металлическая пепельница, которой припечатали в челюсть Удену. Парень не издал и звука и сразу же свалился на разбросанный в углу хлам, хватаясь за лицо и разбитую губу. Не давая ему прийти в себя, рыжебородый нанес еще один удар пепельницей, да такой сильный, что от нее отвалилось донышко и отлетело куда-то в темноту. Отбросив уже ненужную безделушку, Манрид обеими руками схватил Удена за грудки, вытащил на середину комнаты и изо всех сил пнул его в живот. Тот тихо застонал и сжался в комок.

– Слушай, Манрид, может будет с него, убьешь ведь, – произнес кто-то робким и дрожащим голосом. – Да и что он такого сделал-то?

– Что? Что-о?! – заорал во всю глотку главарь, метнув яростный взгляд на осмелившегося перечить. – А я тебе тоже объясню, что. Подойдешь? Или мне самому подойти? Хочешь присоединиться к нему?

Неприятного вида мужик умолк, сделал шаг назад и, скрестив руки на груди, отвел взгляд, явно не желая мешать внезапной экзекуции.

– Никто не посмеет без меня решать что-то! Я устанавливаю правила, я один могут делать с этим местом, что захочу, как и со всеми вами! Но до вас не доходит. Так я объясню вам как следует, что к чему, и если бы не я, то каждый давно уже сдох где-нибудь в канаве, в клетке или на виселице! И так вы выражаете мне свою преданность и благодарность за то, что когда-то подобрал вас и не дал подохнуть раньше времени?! Сговариваетесь, значит?.. Пора напомнить, что бывает с заговорщиками. А после – займусь погаными подзаборными псинами.

Последние слова относились к чужакам, и некоторые из них не на шутку обеспокоились и занервничали. Железный Кулак опустился на одно колено, вцепился в волосы Удену и два раза ударил его головой о пол. Алая кровь хлынула изо рта и носа, залив собой выбившийся из-под жилета ворот серой рубахи и заляпав потеками обшарпанные половицы.

– А теперь ты отправишься вниз, и будешь прозябать там столько времени, сколько я скажу, – зло произнес рыжебородый, склоняясь на отключившимся Уденом. – И тебе посчастливится, если еще откроешь глаза. Вы двое, – он резко поднялся и указал на Долта и того, кто решился возразить, – в подвал его.

Отовсюду несло сыростью и гнильем, тянуло пронизывающим мертвым холодом, будто окружали не стены крохотной каморки, а со всех сторон придавливала земля старой и всеми забытой могилы. Убогой безымянной ямы, вырытой в мерзлой тверди, где давно погребены и прокляты чьи-то кости, опутанные стылой темнотой. В подвальном полумраке, тронутом едва горящим тусклым фонарем, послышалась твердая поступь. Шаги становились все ближе и громче, однако вскоре они оборвались, но лишь на мгновение; со скрипом и тяжело щелкнул засов, покрытое трещинами и царапинами дерево затрещало, словно его сжали в огромных тисках, и старая дверь, ведущая в одну из оставленных кладовых, с шумом распахнулась.