В тени томагавка, или Русские в Новом Свете - стр. 14

– Царские это подарки, брат, – сказал он. – И радостно, и оторопь берет… Когда и чем с тобой расплачиваться, вот что?

– Придет время, расплатишься, – успокоил его Иван. – Когда отдашь свои акры внаем, наладишь торговлю, тогда и поговорим об этом.

– Условия знатные, – сказал Денис и сурово посмотрел на Егора. – Вот только, чем расплатится младший с тобой, не знаю.

– Ты о чем? – нахмурился Егор.

– О том, что – чует мое сердце – на приобретенных для тебя акрах будут жить не белые поселенцы, а твои краснокожие дружки!

– Слушай, хоть ты и старший, а давай-ка, полегче!..

– Ну, довольно кипятиться! – вмешался Иван. – Будет вам!.. Не нравится тебе, Денис, что Егор якшается с индейцами. Но его не переделать. Да и нужно ли?.. Если он переселится со своей братией к Медомаку, то тебе и торговому посту будет только польза. В случае чего, лишние защитники не помешают. Так ведь?.. И вот мой сказ: если индейцы Максена станут надежными защитниками поселку на Малом Медомаке, с Егора я возьму лишь половину долга.

Лоб Дениса разгладился. Улыбнувшись, он произнес:

– Ладно, Егор, не серчай… Это я так, сдуру.

Егор всегда уважал старшего брата. Тот мог вспылить, но сердце его было отходчиво.

– Чего уж там! – махнул он рукой.

– Вот и прекрасно! – хлопнул в ладони моряк.

– С чего начать? – вслух размышлял Денис. – Когда в дорогу?.. Голова идет кругом.

– Она у тебя еще долго будет кружиться, – усмехнулся Иван. – Дело не простое… А начнем с того, что Егор проводит Рысь в родные места. Там заключит с вождями негасегов нечто вроде предварительного дружественного соглашения, вручит им дары и заверит, что торговый пост на Малом Медомаке вскоре распахнет двери и будет ломиться от европейских товаров.

ГЛАВА 4

Перед путешествием на северо-восток, Егор счел нужным навестить своих краснокожих друзей. Лагерь из пяти вигвамов стоял на берегу небольшого ручья в березовой рощице. Приход бледнолицего юноши вызвал на лицах индейцев добрые улыбки. Егор знал, что в каждом из жилищ с ним поделятся последним куском мяса или рыбы. И это притом, что у в лагере все чаще выдавались голодные дни. Нет, все взрослые мужчины могли охотиться, а если надо, то и воевать. Меквигук Бигвадусек, Красная Вода, был отличным следопытом и охотником, которому ничего не стоило выследить чуткого оленя и уложить его одной-единственной стрелой. Вобтегуа, Дикий Гусь, с детства не расставался с дедовским мушкетом, и стрелял из него так, что дух захватывало. Сигаван, Гарпун, был специалистом в другой области: его зазубренное орудие с необычайной точностью вонзалось в жирные спины лосося и форели. Вокусис, Лисица, не только лихо управлялся с боевой палицей и копьем, но и с абордажной саблей, которую он когда-то выбил из рук голландского пирата. Все они были охотниками и воинами, но близость поселков белых людей оказывала на них дурное влияние. Виски и ром Уэллса и других прибрежных городков постепенно превращали их в никчемных созданий, забулдыг. Зачастую, вместо того, чтобы прилежно снабжать семьи дичью, мужчины попрошайничали на пристанях и у таверн.

Старый вождь этих людей, Максен, сам когда-то страдавший пристрастием к спиртному, отлично понимал, чем все это могло кончиться. Не раз он говорил Егору, что еще немного – и его лагерю придет конец. Вождь искал выход, но не находил его. В Канаду, куда переселилось большинство вевеноков, он не хотел уходить. Просить приюта у пенобскотов или норриджевоков ему не позволяла врождённая гордость. Селиться же на нейтральной территории к востоку от Кеннебека было крайне опасно: за разбой канадских крещеных дикарей отряды белых чинили расправу над первыми попавшимися индейцами. Случалось, что и мохавки, невзирая на Великий мир, заключенный в Монреале в 1701 году, нет-нет, да и появлялись в тех местах, чтобы, как прежде, вырезать одно-два отдельно кочующих семейства в отместку за давние обиды.