В тени голубых облаков - стр. 40

Чего не мог знать Кранцев, так это того, что Тина была болью души гуляки Березина. Да, представьте себе, на закате советской эпохи, возведшей адюльтер в партийное нарушение, а связь с иностранкой – в государственное преступление, отважный Березин умудрился влюбиться в свободную финку, благо что муж ее часто не навещал. Конечно, он и раньше погуливал, когда работал в Нью-Йорке, а в Женеве интимные и прочие отношения с сухой, прокуренной женой Мариной совсем разладились, но они договорились сохранять видимость брака ради сына, славного мальчишки-подростка, и ради накопления денег, которые, в случае чего, можно будет потом поделить. Поэтому Березин имел как бы индульгенцию на ухаживание за другими женщинами и, оставшись после краха КПСС вне партийного контроля, умеренно и избирательно пользовался своей относительной свободой. На самом-то деле Березина, как и прочих ооновцев, в первую очередь интересовали деньги, ну а девушки, а девушки потом. Репутация бабника закрепилась за ним скорее в силу его откровенной манеры заигрывать со всеми барышнями, которые и сами были не прочь полюбезничать с красивым, здоровым мужиком. На самом же деле побед у него было гораздо меньше, чем предполагалось, поскольку Березин не разменивался на что попало. Он, как и Кранцев, избегал неблагозвучного слова «трахать» и по-гусарски почитал своим долгом уестествить, освоить, ублажить даму, которая подворачивается под руку, но на практике вел себя более чем осмотрительно. Если так случилось, что он переспал с Пахомовой, то просто из милосердия, мол, мается одинокая миловидная цивилизованная женщина, товарищ по работе, ищет, кому бы отдать нерастраченный жар плоти, истосковавшийся по мужской ласке. Отчего бы не пойти навстречу пожеланиям ударниц труда ООН. Но в его планы отнюдь не входило завязываться с Пахомовой на постоянно, для чего спасительным предлогом являлось как раз наличие законной жены и взрослого ребенка.

Совсем другое связывало его с Тиной. Добившись однажды после бурной вечеринки ее одноразового благорасположения, искушенный Березин понял, что такой женщины у него никогда не было и, возможно, никогда не будет. Бог с ней, что финка, изъяснимся на английском. Тина не возражала иметь могучего Березина в любовниках, но ее пугали проявления подлинной страсти русского, как-никак она финский дипломат, жена финского бизнесмена, на кой черт ей все это надо и т. п. Но Березин тоже зацепил ее на крючок. Помимо умения обладать, он привнес в их связь весь свой поистине юношеский пыл и исконно русскую, немного наивную искренность чувств, которые так подкупают женщин в любви. В общем, Березин крепко запал. И дело было вовсе не в какой-то особой технике, которой владела Тина, каких-то особых позах или звуках, хотя для нее и не существовало каких-то табу. Она отдавалась просто, естественно, с желанием принадлежать мужчине, которого выбрала, о чем она сообщала тем таинственным языком тела, изобилием энергии, едва уловимыми движениями бедер и рук и разными другими необъяснимыми способами, которыми просто-напросто не владели другие женщины, известные Березину.

Чаще всего их объединяла не ночь, как принято считать, а день. Когда работа позволяла свалить часа на два-три под благовидным предлогом, они созванивались, причем предложения поступали с обеих сторон, садились в свои автомобили и мчались в Коппэ, пригород Женевы, где Тина занимала одна роскошную виллу, повернутую лицом к озеру и с лужайкой позади дома, где и проходили товарищеские пикники. Березин всегда выезжал чуть позже Тины, ставил машину на площади в центре города и бочком, незаметно старался пройти к озеру по узенькой и коротюсенькой улице вдоль глухих заборов. Нужная калитка была уже приоткрыта, оставалось лишь пройти метров десять по двору не таясь, так как забор здесь был тоже высокий и глухой, и войти в дом не через парадную дверь, где его ждала Тина, сияющая, соблазнительная, доступная. Времени всегда было в обрез, и они не откладывали то, ради чего встречались. Тина умела показать свое желание, но никогда не была вульгарной, не строила нарочитых томных гримас, в ней было нечто моментально вызывавшее прилив силы и нежности в Березине, которые он немедленно обрушивал на свою податливую, юркую подругу, и, пройдя первый круг, чувствовал в себе силы начинать снова и снова, и так до бесконечности, до полного изнеможения. Потом, вернувшись в свой рабочий кабинет и рассеянно наговаривая в диктофон перевод какого-то тупого ооновского текста, он снова и снова прокручивал в голове изумительный фильм их жаркой встречи. Он не расстанется с Тиной ни за что, он заберет ее у ее мужа, к черту условности с Мариной, придется откупиться, оставить ей квартиру, она только рада будет, кажется, тоже кого-то завела. Но для того, чтобы забрать и удержать Тину, надо много денег, прежде всего на новый дом, на путешествия, на подарки. Надо много денег, и их надо заработать. Вся надежда на Рицци, адвоката, их общего дружка с Кранцевым.