В тени голубых облаков - стр. 3

Новые времена требовали демократизации обстановки в МИДе, изрядно поредевшем после попытки путча в августе 1991-го и назначения министром приземистого и заносчивого Андрея Озерова, верного друга США. Одной из «демократических мер», вызвавших радость «узкого круга ограниченных людей», стала отмена сдачи ооновской зарплаты в госкассу. Так получилось, что своей карьерой честолюбивый Колокольчик, как его за глаза звали коллеги, был обязан все тому же Ивану Ефремовичу, поднявшему его в советском МИДе до уровня замдиректора престижного Департамента международных организаций. Став российским министром, ученик не забыл бывшего покровителя. И поэтому, совершенно логично, кандидатура Ивана Ефремовича была предложена от России на пост заместителя Генерального секретаря ООН в Женеве. Ну, вот все и сложилось, славненько и, разумеется, совершенно случайно.

За прошедшие три года в качестве сотрудника постпредства РФ Кранцев сотни раз проходил в ООН через главные ворота. Прежде чем войти в здание, надо было, предъявив пропуск нагловатым охранникам, миновать проходную, затем пройти к зданию по широкой, тенистой летом, аллее. Этот проход всегда возбуждал и приободрял его, всякий раз рождая надежду. Иногда, правда, приходилось испуганно вздрагивать из-за резкого гортанного крика павлина, но со временем к этому привыкаешь. С таким же успехом это мог бы быть рев слона или крик обезьян, философски заключал Кранцев. Когда-то, еще в тридцатые годы, одним из условий, поставленных владельцем при передаче этой территории в дар городу, было обязательство беречь и лелеять нарядных райских птиц. Обязательство перешло к ООН при передаче ей территории городом, и с тех пор павлины привольно себя чувствовали в кущах и на лужайках международной организации.

Серым мартовским днем 1993 года главные ворота ООН на площади Наций в Женеве еще были открыты для въезда автомобилей и приветливо распахнулись, пропуская «обычный», разумеется, черный лимузин, а точнее, «трехсотый» «Мерседес», который медленно пересек аллею, нырнул под арку широкого внутреннего двора и остановился у подъезда номер 2. Из машины неторопливо выбрался полноватый, улыбчивый господин. Вслед за ним показался высокий брюнет явно итальянской внешности, начальник протокола Гвидо Пецциано, а навстречу шагнула строго и скучно одетая леди, заведующая Политдепартаментом, свирепая голландка Марта Бэрон, в задачу которой входило приветствовать высокого гостя и препроводить его в рабочий кабинет. Однако гостем себя Иван Ефремович не чувствовал – он прибыл, чтобы быть здесь хозяином. Несмотря на порядковый номер, этот подъезд был и остается главным служебным входом, ведущим в кабинет генерального директора Женевского отделения ООН. Парадным же считается подъезд, ведущий в зал заседаний Ассамблеи, расположенный двумя этажами выше и выходящий к холмам Шамбези, а точнее, к единственным воротам, через которые разрешен проезд основной массы сотрудников и гостей ООН. Если стоять спиной к этому «рабочему» входу во Дворец Наций, то на противоположной стороне улицы, слева наискосок можно видеть ворота, а за ними зеленый пригорок российского постпредства с редкими невысокими строениями.

За этими самыми воротами Артем Кранцев, первый секретарь постпредства, уже четвертый год пытался придать своей рыхлой жизни какое-то подобие материальной формы. Эти попытки выражались в частых посещениях здания ООН для участия в различных заседаниях, рабочих группах, переговорах и конференциях по гуманитарным вопросам, а также в простом шатании по бесконечным коридорам и бесконечном сидении с различными знакомцами за бесконечными чашечками отменного кофе по цене в два раза более низкой, чем в городе. Ну чтобы не сильно тратились ооновцы. На дипломатическом языке это называлось «работать в кулуарах». Разговоры по существу дел, входивших в служебные обязанности Кранцева, – права человека, гуманитарная помощь – составляли чуть больше половины этой околокофейной деятельности. Еще двадцать процентов занимала пустая, но обязательная протокольная болтовня о погоде, о хренах и пряниках с раздачей приторно-нежных улыбок налево и направо, и лишь последние двадцать можно было назвать персонально полезными, ибо речь шла о сборе информации и закреплении личных контактов, способных, как хотелось надеяться, вывести на сферы и людей, предлагающих контракты для работы в ООН. А именно это стало основной и захватывающей целью кулуарной суеты российских дипломатов после освобождения ооновских зарплат.