В тени баньяна - стр. 10
…а потом еще семь раз.
Пропасть хуже, чем умереть. Если ты вдруг бесследно исчезаешь, кажется, будто тебя никогда и не было. Говорить про Ом Бао «исчезла» значит признать, что она не существовала. Поэтому все считали, что она «ушла», как мертвые уходят в следующую жизнь. Спустя несколько дней в храме рядом с аэропортом – в районе, где Ом Бао, возможно, последний раз видели живой – провели буддийский обряд, похожий на похороны. Поскольку храм находился за городом, а там бомбили сильнее всего, присутствовали только папа и Старичок. Они принесли домой урну с крышкой, напоминавшей остроконечную башню ступы[15].
– Здесь пепел – мы сожгли ее любимые вещи. – Папа, кивнул на серебряный сосуд, который бережно сжимал в руках Старичок.
Неужели вещи, ставшие пеплом, – все, что осталось от Ом Бао? Когда на рассвете Старичок собирался в храм, он взял с собой мешок. Я не спросила, что внутри. А теперь представила, как он положил туда коробочки со специями, деревянные ковши и лопатки, цветы франжипани…
– Атяр[16] бросил их в огонь. Вместо тела… – объяснил папа. У него был усталый вид. От одежды, мятой, покрытой грязными пятнами, пахло гарью. – Мне надо переодеться, – сказал он, заметив меня.
– Да, конечно, – поспешно согласилась мама и добавила, обращаясь к Старичку: – Тебе тоже нужно переодеться и отдохнуть. – Она взяла у него урну и отдала ее Кормилице. – Ты не могла бы убрать ее куда-нибудь перед уходом?
– Конечно, госпожа. – Кормилица уже переоделась и собиралась уходить – она взяла выходной. – Я найду для нее подобающее место.
– Желаю тебе хорошо провести время. Передавай привет близким.
– Спасибо, госпожа.
Все разошлись. Я последовала за родителями.
– Она обречена быть призраком, которого нет, – произнес папа, когда они поднимались по лестнице.
Я застыла на месте. Призрак, которого нет? Как может не быть призрака? Его ведь и так никто не видит.
– Она с нами. – Мама сжала папину руку. – Ее душа здесь.
Мне так хотелось спросить про Новый год. Его решили не праздновать из-за «ухода» Ом Бао. Но раз ее душа вернулась, может, мы все-таки устроим праздник?
Кто-то положил руку мне на плечо. Я обернулась и увидела Кормилицу.
– Обещай, что будешь вести себя хорошо, – сказала няня, отведя меня в сторону.
– А ты обещай, что завтра вернешься.
Мама настояла, чтобы Кормилица взяла выходной. Праздника не будет – так пусть она хотя бы отдохнет и проведет время с семьей.
– Завтра Новый год, – напомнила я.
Кормилица внимательно посмотрела на меня.
– Теводы придут, милая. Но не для того, чтобы праздновать. Сейчас нельзя. Они придут оплакивать ее, как оплакиваем мы.
– А потом? Потом ты вернешься?
– Да, к вечеру скорее всего. Обещаешь не безобразничать?
Я кивнула, хотя на самом деле не хотела отпускать Кормилицу. Я боялась, что она тоже «уйдет».
Когда все укрылись в прохладной тишине дома, во дворе возникла похожая на призрак фигура в белом. Фигура оказалась Старичком. Садовник переоделся и теперь, стоя перед домиком для духов, совершал подношение – красные цветы франжипани. Он дал мне пригоршню, и я положила их на крошечные ступени домика.
– Почему ты в белом? – спросила я.
Белое обычно надевают на похороны, но ведь никаких похорон не было.
– Я скорблю, Принцесса, – дрожащим голосом ответил Старичок.