В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945 - стр. 50
После войны Йодль рассказывал Международному военному трибуналу:
«Ставка фюрера была неким гибридом между монастырем и концентрационным лагерем. Не считая многочисленных волнующих моментов, жизнь в ставке фюрера в конечном счете была мукой для нас, солдат, потому что эта штаб-квартира была совсем не военной, а штатской, и мы, солдаты, были там гостями. Нелегко оставаться гостем где бы то ни было в течение пяти с половиной лет».
Хотя в мае 1940 года Йодль был далек от подобных мыслей, в большой степени он нес ответственность за создавшуюся ситуацию, так как позволил втянуть себя в эти «штабные» отношения с Гитлером. Его описание, конечно, относится в первую очередь к ближайшему окружению Гитлера; офицеры из зоны 2, где можно было встретить лишь военных, жили по-настоящему армейской жизнью. Слова Йодля, однако, удивительно точно рисуют атмосферу и жизнь всей ставки. Характерно, что в близком окружении невоенные составляли большинство; характерно и то, что большинство из них вырядились в нечто вроде военно-полевой формы, зачастую со знаками различия на собственное усмотрение. В тот период еще не так сильно беспокоило настойчивое стремление многих партийных лидеров обеспечивать необходимый противовес военным в близком окружении Гитлера; пока что их было сравнительно мало. Нет, в конечном счете в ставке господствовал именно сам Гитлер, и он отвечал за ее мировоззрение, внешний вид и атмосферу в ней.
Гитлер вовсю использовал свой опыт солдата Первой мировой войны; он оказал большое влияние на создание нового вермахта; с начала войны все свои умственные и физические силы он отдавал военным делам. Но все это не могло компенсировать того, что ему не удалось пробудить тот дух товарищества, который является главным критерием солдатского существования во всех странах и требует от каждого военнослужащего, под страхом заслужить презрение всего воинского содружества, доверия и преданности, честности и самопожертвования. Гитлер не пытался завоевать доверие окружавших его офицеров. Беспощадно отмечал их сильные стороны и слабости и всегда готов был выполнить угрозу, прозвучавшую в его речи перед высшими командирами 23 ноября 1939 года: «Я не остановлюсь ни перед чем и сокрушу любого, кто мне мешает». Он никогда не говорил прямо и честно; он всегда пытался обмануть, разыграть сцену, произвести впечатление или достичь пропагандистской цели. Вот еще один характерный отрывок из показаний Йодля на Нюрнбергском процессе, хотя здесь он описывает лишь частный случай: «Как правило, с политиками и партийными деятелями он разговаривал одним тоном и совершенно другим – с представителями вермахта, с СС – так, а с вермахтом или политиками – совершенно иначе». Он вел себя так даже в высших кругах вермахта; у него была одна-единственная цель: оградить от любой угрозы свой режим, поднять собственный авторитет и авторитет партии.
Именно все это, столь чуждое привычному для военного человека образу жизни, имел в виду Йодль, когда говорил о «штатской ставке». Именно этим объяснялся тоскливый вид у армейских офицеров в зоне 2, служивших по соседству в ОКХ; хотя они и подчинялись непосредственно Гитлеру, им не приходилось общаться с ним напрямую, и они оставались «среди себе подобных». Хороший индикатор мыслей и настроения большинства офицеров появился вскоре после того, как старшему военному помощнику пришла в голову идея приглашать иногда на трапезу к Гитлеру в зону 1 офицера из отдела «Л». Сначала младшие офицеры восприняли это с энтузиазмом, но потом пришлось составлять «разнарядку», поскольку добровольно никто идти не хотел. Вне службы они предпочитали оставаться со своими коллегами, а не слушать «застольную болтовню Гитлера».