В споре с Толстым. На весах жизни - стр. 62

А сам Христос? Ведь и он был человеком, – человеком, рожденным от отца и матери, что бы там ни выдумывали фальшивые идеалисты, монахи и монашествующие или их предшественники, хотя бы и древние, насчет «непорочного» зачатия». (Какая дерзкая и коварная попытка опозорить плоть, Божью плоть!) Такими же нормально рожденными людьми были Франциск и Августин, Сергий Радонежский и Серафим Саровский, Бетховен и Гёте, Паскаль и Достоевский. Или и они явились только плодом «греха»? Нет, мы не можем разделить этого воззрения!

Заметим также, что когда крайние по своим воззрениям моралисты, громя половой инстинкт, берут его при этом только как выражение чувственного влечения, вне связи с проблемой семьи и брака, то они снова, сознательно или несознательно, лгут против природы, ибо задачей природы было, очевидно, обеспечить возможность продолжения рода (через брак и семью), но не обеспечить возможность разврата пошатнувшимся в своих нравственных устоях, слабым и несчастным людям.

Наконец, моралисты этого типа, заботясь о том, чтобы унизить, свести на нет значение полового чувства, подчеркнуть разницу между жизнью плотской и жизнью духовной или, по выражению Толстого, помешать людям «разукрашивать плотскую страсть павлиньими перьями духовности»^>66, – моралисты этого типа совершенно не замечают, что зачастую они впадают в обратную и при том не менее опасную крайность, а именно: полного принижения, полной «материализации», полного оскотинения полового чувства и половой жизни у человека. Не желая павлиньих перьев, они готовы и у павлина выщипать весь хвост, уверяя, что в существе павлина ничего от этого не изменится.

Конец ознакомительного фрагмента.