Размер шрифта
-
+

В смирительной рубашке. Стихи первых парижских лет - стр. 7

От души благодарю своих коллег, которые помогли мне сформировать состав книги и дополнить её ценными материалами. В сборнике «Дирижабль осатанел» я уже выражал свою признательность Андрею Устинову за рукописи Поплавского из архива С. Карлинского, но сейчас делаю это с новым воодушевлением, поскольку неизвестные стихи из этого практически недоступного собрания составили более трети публикуемых текстов. Издание получилось бы куда менее полным, если бы не инициатива Константина Львова, который познакомил меня с авторскими тетрадями из архива И МАИ, в частности, с ранее не исследованным оригиналом «Дневника В». Очень своевременным дополнением стали найденные Александром Умняшовым в архиве ГАМ воспоминания П. Богатырёва о Берлине 1922 года. Мои добрые друзья Мария Аепилова, Константин Бурмистров и Режис Гейро не пожалели ни времени, ни сил на работу с самыми объёмными приложениями, и не высказать им здесь слова своего искреннего уважения было бы непростительной ошибкой.

Сергей Кудрявцев

«Первые стихи»

1922–1924

1

Над бедностью земли расшитое узором
Повисло небо блеск его камней
Смущает нас когда усталым взором
Мы смотрим вдаль меж быстринами дней
И так всю жизнь павлином из павлинов
Сопровождает нас небесный свод
Что так сиял над каждым властелином
И каждый на смерть провожал народ
Торжественно обожествлён когда-то
Вещал ему через своих жрецов
И уходили на войну солдаты
В песках теряясь на глазах отцов
Но конь летит могучий конь столетий
И варвары спокойною рукой
Разрушили сооруженья эти
Что миру угрожали над рекой
И новый день увиден на вершинах
Людьми и сталью покорённых гор
Обсерватории спокойные машины
Глядящие на небеса в упор
Где медленно считая превращенья
Как чудища играющие праздно
Вращаются огромные каменья
Мучительно и холодно-напрасно

2

Поверь душа всему придёт предел
Проснётся снег и лес покроет чалый
Где ты скучала от бесславных дел
И всех людей которых ты встречала
Спеши к глухой прислушавшись судьбе
Протанцевать свой танец нелюдимый
Как жар гудящий в дымовой трубе
Мгновенен суд и тщетен подсудимый
Борясь со сном я имена шепчу
Но всё слышней шуршание метели
Не беспокойтесь о своём наделе
Есть срок звезде как и её лучу

1922–1934

3

Не Лоэнгрин и не король Артур
Не знаю трудности я более сонета
Но золотая вертится монета
Что обещает мне последний тур
Средь шахматных коней и равнодушных тур
Стоят цари на них прочат тенета
И кружится тяжёлая планета
Под колоссами их архитектур
О власть она для молодого мужа
Прекрасное и крепкое к тому же
Вино мечты великое вино
И возмущая сон влечёт оно
Правителя от шахматной доски
В объятия народов и тоски

1923 июнь-май


Программа вечера Б. Божнева 29 апреля 1923 г. с карандашным рисунком Поплавского

4

Овал стекла томит вино
По жёлобу оно бежало
А нам в сём мире суждено
Тропа по лезвию кинжала
Рука пронзившая обвал
Земли росток да звёзд теченье
Рассыпанный по морю вал
О береге без попеченья
Морей державное родство
Родства земного ложь и тленье
Как праздно в доме мёртвой лени
Поэты ваше волшебство
Вино по жёлобу небес
Течёт через теснины ада
Прими оно Твоя награда
Стакана дорогого вес

Июнь-июль 1923. Париж

5

На выступе юлит дождя игла,
Один другого усекает выступ.
Здесь обессиленно душа легла,
Отбившая последний приступ.
   Отчаянье, как океан, росло,
   То отступало, обнажая скалы,
   Входили реки вновь в своё русло.
Страница 7