В шаге от восхода - стр. 16
– Погоди, ты что-то хотела? – мужчина едва не повис на ручке, при этом слегка оттеснив Викторию к стене.
Ее округлившиеся от удивления глаза скрутили мою уверенность в вибрирующий от недоброго предчувствия узел.
– Пригласить, – брякнула я, наблюдая за колким взглядом за плечом Рена. Судя по мимолетному ледяному блеску, ответ я выбрала неверный. – В смысле, мы тут с группой собираемся на экскурсию по острову Одайба. Говорят, этот искусственный остров был сделан из мусора. Пойдете с нами?
Ну, разумеется, Марика, ты просто гений: если хочешь заинтересовать человека, из всех возможных вариантов обязательно расскажи ему про мусор!
– Одайба, – понятливо закивал Рен, который, как ни странно, был совершенно не против острова из отбросов, и взглянул на Викторию, – так вот про какую прогулку вы говорили!
Я едва не застонала. О, нет, Рен, ты решительно не угадал! Я почти уверена, что, говоря о прогулке, Викториа имела в виду нечто куда более романтичное, нежели шилозадая группа, ползающая по мусорному острову. И словно бы в подтверждение своим догадкам, я поймала взгляд Виктории: едкий, оценивающий, пронзающий насквозь.
Чувство самосохранения немедленно потребовало растянуть губы в приветливой улыбке. Потом, правда, это самое чувство задумалось о том, что неискренняя улыбка будет напоминать скорее насмешку, нежели демонстрацию дружелюбия, а потому я решила пока повременить со своим резиновым оскалом.
– Верно, – не знаю, что испытывала сейчас Викториа, но ее улыбка оказалась очень даже милой. – Я тоже имела в виду экскурсию. Хотя и предполагала ограниченное количество участников. Вы сами едете? – спросила она меня.
– Сами. Вместе с Ларри. Он пригласил.
Да что не так с моим речевым аппаратом?! Почему в самый необходимый момент я разговариваю так, будто у меня дичайшая задержка речи с налетом дислексии?! Насколько я помню, до этой поездки подобных проблем с красноречием не наблюдалось! Ну, разве что небольшой страх выступлений, пристальных взглядов, каверзных вопросов и оценочных суждений, но это уже совсем другие тараканы.
Что ж, как говорится, не везет в беседе, повезет в мимикрии. И я растянула губы в «милой» улыбке.
– Ларри пригласил? – удивленно выгнула бровь Викториа, на которую, видимо, моя улыбка, не подействовала.
У меня нехорошо засосало под ложечкой, но я не подала виду и кивнула.
– Всю группу пригласил? – все с той же улыбкой матерой инженю предприняла еще одну попытку Викториа, отчего у меня под ложечкой сосущее чувство переросло в стихийно-всхлипывающее.
Но я мужественно кивнула еще раз. А затем еще. Для убедительности. А еще потому, что желудок скрутило.
– Отлично! – решил прервать мою незримую агонию Рен, о котором я успела успешно позабыть. – Когда выдвигаемся?
– В восемь, – достигнув нужного уровня просвещения, я уже улыбалась и кивала на автомате. – Собираемся в холле.
– Значит, в восемь, – улыбнулся Рен. Искренне и тепло.
Я снова отрепетировано кивнула и деревянной походкой поспешила скрыться с глаз долой за ближайшим поворотом. Не потому что мне внезапно приспичило выйти из отеля. А потому что поворот оказался куда ближе двери моего номера.
Подавив огромное желание выглянуть украдкой из-за угла, я поспешила к лифту. Пока ехала вниз, попробовала продемонстрировать зеркалу только что заученную «милую» улыбку. И напрасно: последняя получилась едва ли лучше, чем у Джокера.