В шаге от рая. Правдивая история путешествия тибетского ламы в Страну Бессмертия - стр. 12

. Комнату сразу наполнял ароматный дым. Открыв окно, Кунсанг ставил чашу с тлеющим сангом на жестяную крышу соседнего дома, которая начиналась прямо под окном, а крыша нашего дома защищала чашу от дождя – в такой тесноте ютились дома на дарджилингском рынке. Кунсанг не переставал читать мантры до тех пор, пока белый дым не растворялся в низких облаках, стоявших над городом уже много дней подряд.

Завершив ритуал, Кунсанг аккуратно заворачивал писания в кусок ткани, обвязывал ее разноцветной лентой и забирался на кровать, чтобы поставить книгу на полку. Потом он садился с широкой улыбкой на лице и, шевеля своими гномьими ушами, принимался смеяться еще до того, как кто-нибудь из нас произнесет хоть слово.

– Итак, и что же случилось дальше? – воодушевленно говорил он.

За эти бесчисленные вечера Кунсанг поведал мне историю своего отца от начала до конца, иногда начиная рассказ с финальной части. Он раскручивал сюжет в обратном направлении, ведя меня через вереницу фантастических эпизодов до тех пор, пока ко мне каким-то чудом не возвращалось чувство реальности.

Обычно сразу после моего прихода к нам присоединялась его дочь Еше, а чаще сын Вангчук. Им было по двадцать с небольшим, они хорошо говорили по-английски и по очереди выступали в качестве переводчика, параллельно изучая биографию деда и необычайные обстоятельства детства отца.

Затем жена Кунсанга приносила чай – она присаживалась на кровать и слушала мужа, не произнося ни слова, – не считая тех случаев, когда история становилась настолько смешной, что мы не могли удержаться от хохота.

Иногда чай нам приносил Таманг Тулку, мальчик лет восьми-девяти. Таманги – народ, исповедующий буддизм, живущий в непальских Гималаях, рядом с тибетской границей. Мальчик был тулку, то есть реинкарнацией ламы, но, вероятно, не очень высокопоставленного. Поскольку Таманг Тулку родился в семье настолько бедной, что его родители не смогли позволить себе отдать сына в монастырь для надлежащего обучения, Кунсанг согласился взять его к себе. Мальчик жил в доме, одновременно выполняя функции привилегированного слуги, сына и служащего двух одежных лавок, которые семья Кунсанга держала в маленьком кирпичном торговом комплексе под нескромной вывеской «Продовольственный рай». В обмен на такую загруженность Кунсанг учил мальчишку писать и читать, а также был его наставником на пути дхармы. Лишь спустя очень долгое время Кунсанг сообщил мне, что на самом деле паренек не был тулку. Собственно, он и раньше не производил на меня такого впечатления. После этого я стал называть его Таманг Не-тулку.

Кунсанг – мирянин. Он не бреет голову и не носит мантию, за исключением особых случаев, когда надевает белую накидку тантриков-мирян, или нагпа. При этом многие считают его ринпоче. Ринпоче означает «драгоценный». Это титул тибетских высокопоставленных лам. Кунсанга называют Дангси Ринпоче – это звание носят сыновья лам высшего ранга.

Особая сверхъестественная способность лингп, позволяющая им проникать в пространство безвременья и возвращаться оттуда не с пустыми руками – будь это учение в форме терма, сокровище или план прохода в потаенную долину, зачастую передается по наследству, от отца к сыну. Первым в династии эту способность обрел отец Тулшука Лингпы Кьечок Лингпа, и была высокая вероятность, что и Кунсанг наследует ее. Будучи сыном Тулшука Лингпы, он, безусловно, обладает знанием, опытом и образованием, но утверждает, что судьба не наделила его тем редким и необычным даром, по которому можно распознать истинного лингпу.