В сердце Антарктики - стр. 41
У нас было два выхода, я решил избрать второй и сразу же отправиться к Земле короля Эдуарда VII. В 8 часов утра 24 января мы обогнули угол ледяной стены, которая отступала здесь метров на восемьсот, и продолжали свой путь на восток. Береговая линия тут делает изгиб под прямым углом. У вершины этого угла имеется ледяной склон, спускающийся к морю, но он оказался слишком крут и чересчур изрезан трещинами, чтобы можно было на него взобраться и осмотреть окрестности, если б мы здесь высадились.
Мы пришвартовались к большой льдине. Я спустился в каюту к капитану Ингленду, чтобы обсудить положение. В том уголке, где находилось судно, было относительно мало плавучих льдин, но снаружи виднелся сплошной дрейфующий лед и среди него несколько огромных айсбергов. Единственный выход – оставаться вблизи ледяной стены: между нею и краем дрейфующих льдов виднелась полоса чистой воды. Четырьмя отдельными наблюдателями была точно определена долгота. Затем вычисления показали не только, что мы находимся уже к востоку от того места, где Барьерный проход указан на карте, но и что ледяная стена Барьера с января 1902 года здесь сильно отступила к югу.
Шельфовый ледник Росса питается ледниками, приходящими с Трансантарктических гор (такими, как ледник Бирдмора) и с Земли Мэри Бэрд. Последние приносят больше льда, поэтому средняя скорость движения восточной части ледника меньше и составляет 800 м/год, в то время как западной – 1500 м/год (от 1,5 до 3 м в день). Ледник имеет треугольную форму, на севере обрывается в море Росса отвесной стеной, которая растянута на 600 км и имеет высоту от 15 до 50 м над поверхностью воды. Толщина льда составляет от 150–200 м у внешнего края и до 700 м в тыловой части около поверхности суши. Ледник находится на плаву, поднимается и опускается под действием приливов и отливов. Под действием волн большие куски шельфового льда отламываются и превращаются в столовые айсберги. Самый крупный из зарегистрированных айсбергов имел площадь 31 080 км².
Около 9 часов мы отчалили от льдины и направили судно на восток, опять держась в нескольких сотнях метров от ледяной стены. Она здесь выдается навесом над морем, и если бы произошел обвал льда в то время, как мы находились поблизости, дело могло бы кончиться катастрофой. Я вскоре увидел, что таким путем мы не сможем пройти далеко к востоку. Барьер уклонялся теперь на северо-восток и впереди простиралось непроходимое поле дрейфующих льдов с разбросанными на нем огромными айсбергами. В 10 часов мы подошли вплотную к этому льду и обнаружили, что он сильно сдавлен и упирается в угол Барьера. Но, что было еще хуже, весь лед и все айсберги, имевшиеся в этом месте, двигались также по направлению Барьера. Насколько такое положение серьезно, читатель легко может себе представить, если вообразит, что он находится в маленькой лодочке в море, например, где-нибудь у берегов Дувра[48], под вертикально обрывающимися береговыми утесами и что такие же утесы медленно, но верно двигаются на него со стороны моря с силой, которой ничто не может противостоять. Вопрос, быть может, всего в каком-нибудь часе или двух, когда те и другие утесы столкнутся и раздавят крохотное суденышко.
Ничего не оставалось делать, как начать отступление и искать другой путь. В момент поворота судна назад астрономическое положение наше было 78°20’ ю. ш., 162°14’ з. д. Дрейфующий лед уже придвинулся к утесу, у которого мы в 8 часов стояли на чистой воде. Прибавив паров и не обращая внимания на мелкие льдины, мы все-таки удачно прошли эту точку в 11 часов 20 минут, когда между Барьером и льдами оставалась полоса чистой воды шириной всего метров пятьдесят.