В самое сердце - стр. 15
Я закусила губу, меня трясло от гнева и неправильности происходящего. Так много хотелось сказать лорду Премстору, да что там, отхлестать наглеца тем самым шейным платком, который судорожно сжимала в руке, но я не имела права. Просто не имела, мне нужно было сдерживать свои чувства – делать то, что я виртуозно умела.
– О, лорд Премстор, вы ошибаетесь. Все-таки это мероприятие в первую очередь касается меня, так что всю его важность я отлично осознаю!
– Рад это слышать, – в глазах лорда промелькнуло разочарование, и я растерялась, не понимая, с чем оно связано. Премстор отвернулся и кивнул леди Ростби.
– Прошу вас хорошо питаться, мисс Росс. Ваше здоровье очень важно для меня, и для государства, и плохо, что вы этого не понимаете.
Уже в карете я поняла, с чем было связано разочарование Третьего комиссара императора. Судя по всему, своими речами лорд пытался вывести меня на эмоции, но не получилось. Я откинулась на подушку и довольно улыбнулась – хорошо, что хоть чем-то можно не угодить безнаказанно.
***
Море я видела впервые. Оно поразило меня своим бесконечным спокойствием, отраженным в синей, словно светящейся поверхности. Восхитило размытой линией горизонта, рождающей ощущение неиссякающего пространства, которое просто хотелось собирать руками и пить взахлеб. Впервые в жизни я почувствовала желание, нет, даже необходимость писать стихи. Несколько строк сразу родились в моем сознании, но записать было не на чем, а просить записную книжку у леди Ростби я не стала. Леди нервничала перед дорогой по морю, от волнения безостановочно говорила и за время совместного проезда в карете просто забила мне голову ужасными рассказами о своих племянницах. Судя по рассказам, племянницы были глупы, распутны и постоянно влипали в различные ситуации. Если честно, из-за излишних подробностей под конец пути мне начало казаться, что леди Ростби рассказывает истории своей молодости, прикрывая их чужими именами.
– Мерзкая посудина, – безапелляционно заявила леди, когда мы вышли на пристань и увидели корабль, на котором нам предстояло плыть в Гельсинорс. Я пожала плечами – лично мне, до сего дня ни разу этих самых посудин не видевшей, все казалось прекрасным, спорить с раздраженной компаньонкой не собиралась, но леди Ростби не унималась.
– Не понимаю, почему для нас нельзя было выделить хотя бы герцогскую яхту? Почему мы должны ехать на этом… этом… полене! Вот!
– Думаю, из-за того, что на Заритовский полуостров очень опасно отправляться на яхте, хотя бы даже императорской. А в связи с напряженной ситуацией в главный порт Зарита разрешено заходить только военным кораблям.
Мы как по команде вздрогнули и обернулись, а стоящий позади нас офицер широко улыбнулся. Леди Ростби скривилась, выражая свое отношение и к Зариту, и царящей на нем ситуации, а в первую очередь к наглому офицеру, который посмел влезть в наш разговор. Если быть честной – в монолог.
– Можно было сделать исключение, все же на корабле будет невеста князя.
– Да, думаю можно бы было сообщить пушкам, под ядрами которых яхта будет разбита в щепки всего за несколько минут, что из-за них погибла сама княжеская невеста, но сомневаюсь, что у вас такая цель путешествия.
Леди Ростби побледнела, несколько раз открыла и закрыла рот, не зная, что ответить, я же, стараясь не выказывать интереса, рассматривала офицера. Он был высокий, плечистый, но, наверное, это отличительная черта всех военных, с тонкими усиками по последней моде и заразительной улыбкой. Форма повседневная: китель без галунов и вышивки, белый жилет и бриджи. Без эполетов я затруднялась назвать чин, хотя и с ними бы вряд ли назвала правильно. Но мужчина пришел мне на помощь: