В поисках смысла: из прошлого к настоящему - стр. 14
А. А. Дейнека. Крестьянка, иди в колхоз! Плакат. 1930
Развертывание «фронта индустриализации» выливалось в строительство новых промышленных объектов, усиление режима экономии, добровольно-принудительное распространение «займов индустриализации» (облигаций), установление карточного снабжения населения городов и рабочих поселков. Эти мероприятия сопровождались вытеснением частного сектора из экономики. На протяжении 1928 и 1929 годов неоднократно менялись ставки прогрессивного налогообложения, прежде всего на промыслы и акцизы, увеличение налогов вдвое привело к свертыванию нэпманского предпринимательства, закрытию частных магазинов и лавок и, как результат, к расцвету спекуляции на «черном рынке». В продолжающемся ухудшении жизни была обвинена деревня и конкретно кулак как главный виновник трудностей. Нагнеталось враждебное отношение к крестьянству как косной и инертной массе, как носителю мелкобуржуазного сознания, препятствующего социалистическим преобразованиям. Все шире распространялся лозунг: «Закон индустриализации – конец деревне, нищей, драной, невежественной!» На помощь уполномоченным по хлебозаготовкам партийные органы посылали в деревню рабочих промышленных предприятий, исподволь подготавливая массовый поход рабочих в деревню.
Развернулась антинэповская кампания. XVI партийная конференция провозгласила, что преодоление экономических трудностей возможно только при огромном росте активности и организованности трудящихся, изжитии мелкобуржуазных колебаний в решении вопроса о темпах и наступлении на кулачество. Конференция в качестве пути подъема сельского хозяйства сделала ставку на организацию «крупного социалистического земледелия» – колхозов и совхозов.
Газеты усердно пропагандировали преимущества колхозов. В результате настойчивой пропаганды доля коллективизированных крестьянских хозяйств выросла в два раза. На заводах и фабриках разворачивалось движение 25-тысячников. Суть его состояла в том, чтобы отобрать в среде рабочего класса самых лучших его представителей и направить в деревню для организации колхозов и совхозов. Сказывалось постоянное внушение рабочим мысли об их авангардной роли, об отсталости деревни, «не знающей своего счастья», которое заключается-де в том, что нужно как можно скорее объединиться в колхозы и создать социализм в деревне, выкорчевать существующие в ней зародыши капитализма в лице индивидуальных крестьянских хозяйств. Так готовилась организационная и идейная база для проведения сплошной коллективизации.
Не менее важные события происходили на «культурном фронте». Общий культурный уровень населения страны на протяжении 1920-х годов поднимался медленно. Правда, по уровню грамотности были достигнуты впечатляющие цифры. К 1930 году число грамотных по сравнению с 1913 годом увеличилось почти вдвое (с 33 до 63 %). Однако этот рост был обусловлен не столько внедрением систематического школьного образования, сколько расширением курсов по ликвидации неграмотности (ликбез), в задачи которых входило овладение элементарными навыками чтения и письма и основами политграмоты. При этом не хватало учителей, учебников, помещений для занятий.
В задачи революционной политики в области культуры входила борьба с мещанскими и буржуазными проявлениями, критическая переработка старого буржуазного культурного наследия и создание новой социалистической культуры. Провозглашались лозунги решительной борьбы с враждебными идеологиями, течениями, нравами, традициями как в области науки, литературы, искусства, так и в области труда и быта. Агрессивно насаждались коллективистские начала, ведущие к подавлению индивидуальности и свободы творчества. Начиналась выработка штампов и стереотипов в области художественного творчества. Нагнетались антиинтеллектуализм, недоверие к «гнилой интеллигенции» и «гнилому либерализму». Усилилась разнузданная и крикливая антирелигиозная пропаганда, возглавляемая «Обществом воинствующих безбожников» и сопровождаемая разрушением церквей, исторических памятников, арестами священников как пособников кулаков и врагов социализма.