В поисках любви - стр. 21

Мерлинфорд же расположился в долине, обращенной на юго-запад, среди фруктовых садов и старых золотисто-коричневых фермерских коттеджей. Это была вилла, построенная примерно в то же время, что и Алконли, но совершенно иным архитектором и с совершенно иной целью. Этот дом был задуман для жилья, а не для того чтобы, выскакивая из него, изо дня в день годами убивать врагов и животных. Он был приспособлен для холостяка или супружеской четы с одним или двумя, не более, красивыми, умненькими и нежными детьми. Там были потолки, расписанные Ангеликой Кауфман[20], чиппендейловская лестница[21], мебель работы Шератона[22] и Хэпплуайта[23]. В холле висели две картины Ватто[24], и нигде не наблюдалось ни саперной лопатки, ни головы убитого животного.

Лорд Мерлин постоянно пополнял свое собрание красот. Он был страстным коллекционером, и не только здешнее поместье, но и его дома в Лондоне и Риме были набиты сокровищами. Дошло до того, что известный антиквар из Сент-Джеймса счел целесообразным открыть свой филиал в столь маленьком городке, как Мерлинфорд, и прельщать лорда Мерлина изысканными предметами искусства во время его утренних прогулок. А вскоре примеру антиквара последовал и ювелир с Бонд-стрит. Его светлость обожал драгоценности. Две его черные борзые носили бриллиантовые ожерелья, созданные для более белых, но не таких тонких и грациозных шеек. Это было проявлением многолетней политики «Позли соседа». Среди местного дворянства бытовало мнение, что таким образом лорд Мерлин ввергает добропорядочных обывателей в соблазн. Проходил год за годом, а бриллианты все так же сверкали на этих покрытых шерстью шеях и злили соседей лорда Мерлина вдвойне.

Его пристрастия не ограничивались лишь антиквариатом, он сам был и художник, и музыкант, и приверженец всего нового. Окрестности Мерлинфорда постоянно оглашались звуками современной музыки. Лорд Мерлин построил в своем саду маленький, но прелестный театр, куда изумленные соседи иногда приглашались посмотреть на такие головоломки, как пьесы Кокто[25], опера «Махагони»[26] или новейшие сумасбродства дадаистов[27] из Парижа. Поскольку лорд Мерлин был известным любителем розыгрышей, порой бывало трудно распознать, где кончаются его шутки и начинается культурное действо. Я думаю, он и сам не всегда был вполне уверен.

Мраморная беседка на соседском холме была увенчана золотым ангелом, который каждый вечер трубил в трубу в час рождения лорда Мерлина («И что ему мешало родиться чуть пораньше, – сетовали в округе, – ведь в 9.20 пополудни напоминать о начале новостей Би-би-си уже слишком поздно».) Днем беседка переливалась блеском полудрагоценных камней, а по ночам на нее наводился мощный луч голубого света.

Такой человек, как лорд Мерлин, был обречен стать легендой для грубовато-прямодушных котсуолдских сквайров, среди которых он жил. Они, конечно, не могли одобрить его образа жизни, исключающего умерщвление (но отнюдь не поедание) вкусной дичи, и были весьма озадачены его эстетством и поддразниваниями, но, безусловно, воспринимали его как одного из своих. Их семьи охотно знались с его семьей, и все прекрасно помнили его отца, владельца своры гончих и весьма популярного много лет назад главу охотничьего общества. Сам же он был не выскочкой и не нуворишем, а просто благодушной насмешкой над нормами английской сельской жизни. И даже его беседка, хоть и признанная абсолютно отталкивающей с виду, приветствовалась как ориентир для тех, кто заблудился на пути домой с охоты.