В поисках императора - стр. 18
– Папа, а если бы появились немцы? Представляешь, какие бы у них были лица, если бы они узнали, кто мы! Вот, если бы они нас так увидели!
– Они бы от души посмеялись и ушли…
Но Алексей вдруг посерьезнел:
– Если бы на нас была форма, они бы забрали нас в плен. Разве мы не остаемся сами собой, когда раздеваемся?
– Это все война, сын.
– Значит, если бы все были голые, войны бы не было?
– Но ведь тебе нравится играть в войну?
– А как же!
И Алексей побежал на берег одеваться, вспомнив, что отец обещал вместе с ним прочитать статью в военном журнале, посвященную отбытию на восточный фронт Преображенского полка, того самого, которым командовал знаменитый полковник Ипсиланти.
Глава третья
Преображенский полк выступил с маршем на Тобольск в последнее воскресенье февраля. Впереди колонны ехал на коне невозмутимый и величественный князь Ипсиланти.
И словно само небо решило вдруг побаловать их хорошей погодой, необычной для этого времени года в Сибири, утихомирив все ветры и рассеяв все тучи. «Возможно ли, чтобы больше не было ни снега, ни вьюги? Сколько продлится это затишье?» – не переставал задавать себе вопросы князь, разглядывая каждый вечер звездное небо, непривычно яркое и прозрачное. Дни шли, вокруг было все то же бесконечное снежное пространство, раскинувшееся на тысячи километров, – беспредельная Россия. Вечером офицеры собирались у костра и Ипсиланти пытался поговорить с ними откровенно: он не слишком-то верил их ежедневным рапортам, подаваемым ему через адъютанта. Могло даже показаться, что князю доставляло удовольствие видеть их колебания и неуверенность. Он словно хотел выбить их из колеи, разрушить то приподнятое настроение, которое царило среди его подчиненных в первые дни марша, когда все мрачные предчувствия были убаюканы покоем бесконечной белизны и благоволением природы, спрятавшей, словно кошка, свои острые когти – вьюги и метели.
– Постарайтесь использовать спирт как можно экономнее… Та кая погода не может стоять вечно, солдаты должны быть готовы к худшему.
– Простите, князь, но уменьшить рацион невозможно…
– А я говорю вам, что спирт им еще понадобится, и скоро. Именно в вашем батальоне, Хабалов, и не далее как вчера, я увидел нечто весьма отталкивающее. Ваши солдаты были так пьяны, словно не переставали пить с первого же дня! Мы что, на пирушку с вами, в кабак собираемся?! Они пели, кричали, требовали, чтобы их пропустили вперед других батальонов, потому что они спешат. В походе, подобном нашему, не может быть спешки, у нас нет ни первых, ни последних, и им не придется долго ждать, чтобы понять это.
«Странный он человек… Разве это плохо, что солдатам весело, и они не задают лишних вопросов?» – подумал граф Хабалов, но князь словно прочел его мысли. Глядя в одну точку перед собой, он произнес тихим голосом:
– Я полагаю легкомыслие большой ошибкой. Человек не может не задумываться о своей судьбе, не может идти вперед, не видя цели и не думая о будущем. Даже если это всего лишь двадцатилетний крестьянский парень, простой солдат…
Дни шли за днями, и ничто не нарушало спокойного ритма марша и умиротворенного состояния природы. Колеса повозок, конские копыта и солдатские сапоги оставляли на запорошенных снегом, едва различимых дорогах Зауралья длинный змеистый след, недолговечный, как любые отпечатки на снегу. Как по волшебству, он снова и снова исчезал, будто никого здесь и не было, словно этому невероятному походу было суждено не оставить никаких следов, словно кому-то хотелось заманить, увести самый верный царский полк, славное детище Петра Великого, как можно дальше от мира.