В погоне за счастьем - стр. 30

Разумеется, если в семье есть дети, именно женщине приходится взваливать на себя основную ношу – так что, когда однажды вечером Мэтт пришел домой и объявил, что принял предложение о трехмесячной командировке в вашингтонское бюро Пи-би-эс, мне оставалось лишь съязвить:

– Надо же, как ты подсуетился.

Правда, он пообещал нанять (и оплатить) дневную няню – поскольку к тому времени я вышла на работу. Обещал приезжать домой каждый уик-энд. И еще он надеялся, что разлука пойдет на пользу нашим отношениям – снимет напряженность.

Так что я осталась с ребенком на руках. Что, впрочем, было для меня огромной радостью – и не просто потому, что я не могла надышаться на Этана (тем более что мое общение с ним отныне было ограничено лишь вечерними часами), но еще и потому, что я слишком устала от бесконечной вражды с Мэттом.

Удивительно, но сразу после его отъезда в Вашингтон произошли две метаморфозы: а) Этан стал спать по ночам; б) мы с Мэттом начали спокойно общаться. Нет, это не было классической ситуацией «разлука укрепляет чувства»; скорее речь шла о взаимном смягчении. Теперь, когда мы были освобождены от постоянного присутствия друг друга, наше противоборство прекратилось. Мы как будто заново научились разговаривать – вести беседу, которой не грозит перерасти в злобную перепалку. Когда он приезжал домой на выходные, сознание того, что нам отведено всего сорок восемь часов, держало нас обоих в узде. Постепенно между нами установились товарищеские взаимоотношения, пришло понимание того, что мы вполне можем ладить, что нам действительно приятно общество друг друга, что у нас есть будущее.

Или, по крайней мере, я так думала. В последний месяц «вашингтонской ссылки» Мэтта разразился Уайт-уотерский скандал[5], и эта горячая новость задержала его в округе Колумбия еще на целых три недели. Когда он наконец вернулся на Манхэттен, я заподозрила неладное, едва он переступил порог. Он старался вести себя естественно, но стоило мне задать ему пару невинных вопросов о том, чем он занимался в Вашингтоне, почему-то смутился и залепетал что-то невнятное. Потом нервно перевел разговор на другую тему. И вот тогда мне все стало понятно. Мужчины думают, что умеют ловко заметать следы, но, когда дело касается неверности, они прозрачны, как полиэтиленовая пленка.

После того как мы уложили Этана в постель и устроились в гостиной с бутылкой вина, я решила рискнуть и задать вопрос в лоб.

– Как ее зовут?

Лицо Мэтта приобрело известковый оттенок, ассоциирующийся у меня со средством от расстройства желудка «Каопектейт».

– Я тебя не понимаю… – пробормотал он.

– Тогда я повторю свой вопрос медленно: как… ее… зовут?

– Я действительно не понимаю, о чем ты.

– Еще как понимаешь, – сказала я, выдерживая спокойный тон. – Я просто хочу знать имя женщины, с которой ты встречался.

– Кейт…

– Так зовут меня. Я хочу знать ее имя. Пожалуйста.

Он шумно выдохнул:

– Блэр Бентли.

– Спасибо, – произнесла я вполне удовлетворенно.

– Можно, я объясню?

– Объяснишь что? Что это была всего лишь мимолетная интрижка? Или что ты напился однажды ночью, а когда очнулся, обнаружил эту женщину на кончике своего пениса? Или, может быть, это любовь…

– Это любовь.

Я оцепенела. Дар речи вернулся ко мне не сразу.

– Ты это серьезно? – наконец вымолвила я.