В погоне за наваждением. Наследники Стива Джобса - стр. 14
Шубин, ошарашенный этим монологом, молча протянул Андрееву всю пачку «Парламента» и даже зажигалку. Потом все-таки спросил, показав пальцем в небо:
– А вы, значит, там… фильмы смотрите?
– А то ж! – сказал, прикуривая, Андреев. – А чё там еще делать? – Он затянулся, и от этой его затяжки снова сгорело полсигареты. – Только вы ж ни хрена душевного уже не снимаете! Такого, чтоб по-нашему, до слез! А всё под Голливуд косите – всякие там стрелялки да шумилки, смотреть с души воротит. Пырьев, чтоб ты знал, уже вообще в кино не ходит. Ни Пырьев, ни Калатозов, ни Ромм – никто!
– А что делают? – жадно поинтересовался Ростислав Сеевич.
– А ничего! Круглые сутки в преферанс режутся! Ну и на бильярде. Вот ты мне скажи: сколько ты еще тут, на земле, жить собираешься?
Шубин пожал плечами:
– Ну, я не знаю…
– А я знаю! – вдруг жестко сказал Андреев. – И я те говорю: ты умрешь, а кто после тебя будет русское кино делать? Что мы там будем смотреть? Вот Ромм умер – после себя Шукшина оставил, Тарковского, Чухрая. Герасимов умер – у него вообще двести учеников: Бондарчук, Лиознова, Кира Муратова, Владимир Наумов! Есть же что смотреть! А ты что будешь смотреть? Себя самого? С утра до ночи? Так ты учти, милок, там у нас, – он показал пальцем в небо, – в зачет идет не только то, что ты со своим божьим даром сделал. А еще – кого и что ты после себя оставил. Усек? – И Андреев встал во весь свой огромный рост, загасил окурок в пепельнице и сунул в карман пачку «Парламента» с остатком сигарет. – Все, я пошел. Я таких длинных монологов сроду не говорил…
– Куда ты пойдешь? – усмехнулся Шубин. – Ты зек, ты арестован.
– Кто? Я? – басом удивился Андреев. – Ты хоть в одном фильме видел, чтоб Андреева арестовали? Короче, Ростислав Сеич, я те так скажу. Ежли ты не хошь перед нами там опозориться, сёдня ж договорись со своими дружбанами. – Андреев кивнул на двойной портрет на стене. – Пусть они с каждого билета на голливудский фильм половину отнимают на русское кино. Понимаешь? Как де Голль во Франции для французов сделал. И чтоб во всех кинотеатрах половина вечерних киносеансов тоже была только для русских фильмов, а билеты вполовину дешевше. Тогда наше кино сразу оживет, и нам там будет чего смотреть. А мы тебя за это как родного примем в свою компанию. Ты понял?
И с этими словами Борис Андреев вдруг оторвался от пола, стал как-то истончаться и таять в воздухе, а затем вытянулся в невесомый шнурок и тонкой струйкой вылетел в открытую форточку.
– Подожди! – запоздало крикнул ему вслед Шубин. – А если я не смогу это пробить?
– Сможешь! Ты сможешь! – ответил ему с улицы тающий в летнем мареве голос Андреева. – Кроме тебя, некому, а мы в тебя верим…
И шнурок, ловко обойдя штанги очередного проходящего троллейбуса, исчез в бездонном июньском небе.
7. Ночной визит
Суббота, 25 июня
Никто не знает, сколько времени проспал майор Грущо после этого нового сновидения. Но достоверно известно, что ровно в 03.17 утра его буквально сорвал с кровати оглушительный и по-хамски беспрерывный звонок в дверь. Грущо вскочил, выбежал, сатанея, в прихожую и крикнул в бешенстве:
– Кто там? Убью, блин!
Звонок усекся, грубый мужской голос приказал:
– Открывай! Полиция!
Грущо сорвал с вешалки свой офицерский китель, накинул его на плечи и завозился с замками.