В плену королевских пристрастий - стр. 8
– Герцог, он сказал, что убьет Ваших дочерей? Вы только поэтому согласились? – герцогиня схватила его руку, и в ее огромных, синих глазах, влажных от слез, вспыхнула надежда. – Так мы не позволим ему… мы сейчас же уедем… В конюшнях наверняка есть прекрасные скакуны, а сегодня он не посмеет устроить погоню… Мы заберем ваших дочек и отправимся в Троицкий горный монастырь… Нас там примут… там живет мой духовный отец, он обязательно поможет нам, и король не сможет причинить им зла… Я все сделаю для этого, клянусь.
– Встаньте, герцогиня, – герцог отдернул руку. – Неужели Вы думаете, я соглашусь отдать своих дочерей в монастырь? Ради чего? Ради Вашей репутации? Так король и так сделает все, чтоб на Вас и тени подозрений не пало… Ведь, как Вы, надеюсь, понимаете, ему ничего не стоило силой овладеть Вами еще в замке Маунткасл. Но он не сделал этого. Так что Ваша репутация будет незапятнанна. Никто ни о чем не узнает.
– Как никто? А Бог? Вы надеетесь обмануть Бога, милорд? – герцогиня медленно поднялась с колен и, гордо выпрямившись, в упор посмотрела на него. В глазах ее больше не было слез. – Вы мой супруг перед Богом, Ваша Светлость… И Вы смеете отказываться от меня и хотите меня заставить принадлежать другому только потому, что уверены, что это не станет достоянием гласности? Вы действительно страшитесь лишь людского осуждения?
Алекс Тревор залпом осушил еще один кубок вина и, криво усмехнувшись, посмотрел на нее:
– Не надо, герцогиня, пытаться пронзить меня яростным взглядом. Это еще не удавалось никому. Вы верите в христианские догмы, что ж прекрасно… только не требуйте такой же веры от меня… Меня в первую очередь интересует моя репутация и мое положение в обществе, а не душевная святость. Мне до нее далеко. Когда-то по молодости, ради, как мне тогда казалось, чести рода, я принял скоропалительное и непродуманное решение, которое стоило моей семье очень дорого. Больше так опрометчиво я не поступлю… Идти против воли короля, убежденного, что закон предназначен исключительно для удовлетворения его собственных желаний – это безумие.
– Алекс, Вы погубите свою душу и мою… не надо…
– Да, хватит так печься о собственной душе! – с раздражением проговорил он. – Съездите в свой горный монастырь, покаетесь… Весь грех будет на мне, это я Вас принуждаю… Вы лишь жертва, герцогиня. Господь, таких любит, он Вас простит.
– Не богохульствуйте, герцог! – в голосе его супруги зазвенел такой метал, что герцог удивленно взглянул на нее.
– А Вы оказываетесь, не столь нежны, как казалось на первый взгляд, – иронично протянул он.
– Это точно! И если Вы сейчас же, пока не поздно, не измените своего решения… Ваша жизнь и жизнь Ваших дочерей будет похожа на кошмар. Вы будете жалеть о сегодняшней ночи всю оставшуюся жизнь! Одумайтесь, герцог!
– Так Вы угрожаете мне и собираетесь мстить? Я слышал, Вы долго жили в монастыре, и думал, Вы добрая христианка… и прощаете всех… – губы герцога изогнулись в усмешке.
– Не Вам судить меня, герцог… Насколько я добрая христианка, решит Господь. Я лишь предупреждаю, что подобное решение может стоить Вам очень дорого. И от моего прощения здесь не будет зависеть ничего, Вы сами никогда не простите этого себе… Сама жизнь заставит Вас раскается и не раз.