В плену измены - стр. 8
Надо же, сейчас вершится история – Костя перечит маме.
– Сын, как ты можешь выгонять родную мать? – вскрикивает она. В это время я, с максимально равнодушным выражением лица, наливаю себе в бокал свой любимый напиток.
– Я тебя не выгоняю, не утрируй. Могу я в конце-концов хоть раз нормально поговорить с женой без твоего присутствия!
Ого! Где только отыскал столько смелости? Молодец, Беляев, мужиком становится!
Алла Дмитриевна обиженно поджимает губы, будто собирается плакать, резко разворачивается на пятках и покидает нас, к сожалению, не навсегда.
– Родная, давай поговорим, а? – почти умоляет муж.
– Говори, – разрешаю ему, а сама делаю большой глоток из бокала. Эту семейку, невозможно слушать без допинга.
Костя подходит ближе. Я резко вскидываю руку вверх, останавливая его порыв. Не хочу, чтобы он ко мне прикасался сейчас. Противно. Противна вся эта ситуация.
Он останавливается в двух шагах от меня.
– Владушка, девочка моя! Мы же семья. Эта девка врёт! Она никак не может быть от меня беременна, потому что я тупо с ней не спал.
– А с Ниночкой? – Меня правда забавляет вся эта ситуация и что вся семейка Беляевых держит меня за дуру.
– Что с Ниной? – делает вид, что не понимает.
– Ты с ней спал? Нет, не так, точнее будет: ты с ней спишь?
– Нет, конечно! – Костя краснеет, на лбу выступает испарина, взгляд мечется. За годы, которые мы женаты, я успела изучить его вдоль и поперек. В данный момент, я точно знаю, что он безбожно врёт.
– Так нет, или конечно? – уже откровенно стебусь над ним.
– Влада!!!
– Кость, я безумно устала. Давай по существу.
– Ты не злишься? – с большой долей удивления интересуется мой пока ещё муж.
– На что? На наличие беременной любовницы? Ты думал, я не знаю о твоих похождениях?
Глаза Костика округляются. Он в шоке.
– Кость, мы занимаемся сексом не чаще раза в месяц. Я не настолько наивна, чтобы считать, что в остальное время ты "постишься". И давай начистоту: мы давно перестали быть семьёй.
Я делаю паузу, перед вопросом, который зудит во мне многие годы и на который я хочу получить правдивый ответ:
– Скажи честно: ты когда-нибудь меня любил?
– Всегда. Я и сейчас тебя люблю.
Смотрю в его глаза и, наверное, в первый раз не могу определить, врёт он, или говорит правду.
Костя бросается ко мне и обнимает. Покрывает поцелуями шею. Сжимает руками ягодицы.
Только хочу возмутиться и оттолкнуть его, как слышу:
– Прошу прощения. Я помешал? – и ни капельки сожаления в голосе Батурина.
Костя отпускает меня и я сразу отхожу от него подальше. Меня давно перестали возбуждать его приставания. Так что, зря старается.
Поправляю платье и поднимаю глаза на Батурина. У него на лице неприятная ухмылка. Он словно осуждает меня.
А не пошел бы он со своим осуждением куда подальше! Костя – мой муж. Хочу, позволяю себя обнимать, не хочу – не позволяю. И не надо на меня так смотреть!
– Вообще-то да, дружище. Я с женой мирился, недопонимание у нас вышло, – говорит Костя. Недопонимание, значит? Самоуверенности Беляевых, можно позавидовать. В любой ситуации, они считают себя единственно правыми.
– Да, я, собственно, попрощаться зашел, – лениво произносит Клим и противореча своим словам, проходит дальше.
– Уже? – спрашивает Костя, как будто ему действительно есть дело до присутствия Батурина на торжестве. Хотя, он ведь сам его пригласил. – Ты же только недавно пришел.