В плену его власти - стр. 41
Я хочу зажмуриться изо всех сил, а потом открыть и глаза и понять, что все это было обычным сном. Только, к сожалению, я остро чувствую жгучий отпечаток обидной пощечины, боль от которого доказывает жестокую реальность происходящего. Щека начала пылать – я отошла от первой волны непонимания и теперь прекрасно все чувствую.
У моего отца непроницаемое лицо и стеклянный равнодушный взгляд, он буквально впихивает мне эту несчастную заморозку и слишком резким движением дергает стул, за который я держалась все это время.
Будто специально вырывает его из моих рук. Не достаточно того, что я и так едва держусь.
– Сядь, Ева, и приложи холодное к щеке, иначе останется след.
Он и так останется.
Даже если не на лице – на моей душе уж точно.
Родители ведь должны защищать, правда? Мне едва удается сдержать слезы, когда я понимаю, что в моем случае защита требуется скорее от отца.
Я даже ответить ему ничего не могу, потому что… А что говорить?
Он ведь в любом случае пропустит все мимо ушей. Сделает вид, что ничего не слышал.
Мне хочется, чтобы меня оставили одну. Хочу включить какой-нибудь грустный фильм и как следует нарыдаться, чтобы в завтрашний день войти с искренней улыбкой и абсолютно пустой головой.
– В эти выходные у банка твоего будущего мужа будет юбилей. Ты должна быть готовой, я переведу тебе на карточку деньги, купи себе что-то приличное. Не хочу, чтобы уважаемые люди посчитали, будто я не могу содержать дочь.
– У меня есть платья… – потерянно говорю. Слабо понимаю, что вообще сейчас происходит.
– Новое купишь, порадуешь себя, – отрезает недовольно, сильнее хмурит брови. – И на твоем пальце должно быть кольцо. Я спущу тебе сейчас его отсутствие, но постарайся к субботе привыкнуть к своему статусу. Ты слышишь меня?
– Да… – отвечаю хриплым сломанным голосом, лишь бы отец оставил меня в покое. Пусть он уйдет, пожалуйста…
Отец звонит своему водителю и просит подогнать машину к подъезду, пока я чувствую покалывание от холода в руке, которой прижимаю пакет с, кажется, брокколи к опухшей щеке.
Придется, наверное, готовить ее на ужин, чтобы не замораживать второй раз. Я слышала, что так делать не рекомендуют, все полезные свойства теряются.
Боже, почему я вообще думаю об этом в такой момент…
– Люблю тебя, дочь. Помни о своей семье.
А у меня язык не поворачивается сказать отцу то же в ответ.
Он больше не заслуживает такого привычного «я люблю тебя, папуль», потому что урок, который он только что провел для меня, отлично расставил все по своим местам.
– Покажи, – он заставляет меня отнять пакет от щеки, качает головой. – Ты сама меня вынудила, дочь, но я сожалею, что пришлось прибегнуть к таким методам. И переоденься уже наконец, самой-то не противно от этих тряпок?
Мне противно. Но не от одежды, которая в данный момент на мне.
Маленькое солнышко внутри меня потушили тоннами литров ледяной воды, и сейчас я пытаюсь отплеваться от едкого пара, который скапливается в горле и не дает сделать вдох.
Я отравлена, и от этого яда нет лекарства.
20. Девятнадцатая глава. Ева
Помещение для банкета невероятно просторное, но в действительности мне нечем дышать.
Кольцо на пальце ощущается так, словно в тонкую оправу вставлен не драгоценный маленький камень, а самый настоящий булыжник размером с мою голову. Я иногда снимаю его, когда никто не видит, но через пару десятков секунд свободы мне все равно приходится возвращать кольцо на место, потому что ко мне подходят разные важные шишки – знакомые отца и моего будущего мужа – и поздравляют с помолвкой.