В открытое небо (основано на жизни французского писателя и летчика Антуана де Сент-Экзюпери) - стр. 3
– А я Луиза де Вильморен.
– Сожалею, что я так неожиданно вторгся в вашу комнату. Уже ухожу.
– O, не беспокойтесь! Проклятая болезнь в бедрах вынуждает меня соблюдать постельный режим, так что моя комната уже стала салоном, где я принимаю. Я так рада гостям!
Тони так широко распахнул свои выпуклые глаза, что они чуть не выскочили из орбит и едва не покатились по ковру.
– И я смогу вас навестить?
– Можно записаться… – неохотно ответила она. И, увидев отчаяние на лице юноши, с кокетливой улыбкой прибавила: – Или тихонько сюда просочиться, когда я музицирую.
Из глубины дома послышались голоса:
– Сент-Экс! Куда ты, черт возьми, подевался?
– Меня ваш брат зовет, мне пора. Но я вернусь! – Однако едва он произнес эти слова, как его воодушевление тут же сменилось озабоченностью: – Но… вспомните ли вы меня, когда мы в следующий раз увидимся? Поймете ли, что это я? Ведь у меня такое подвижное лицо!
Она окинула его взглядом, загадочно улыбаясь, и эта улыбка с равным успехом могла означать как снисходительность, так и презрение.
– Как знать. Память у меня девичья.
– Это не беда! – не замедлил он с ответом. – Я-то точно вас узнаю, мадемуазель де Вильморен. Буду помнить за двоих!
И вот он хохочет над собственной неловкостью в кабине пилота. Нажимает ногой на балансирный рычаг, открывает доступ горючему и штурвалом заставляет самолет прочертить в воздухе зигзаг. Через несколько месяцев после той первой встречи его призвали в армию, и он записался в военно-воздушные силы, стремясь воплотить в жизнь свою давнюю мечту о полетах. После нескольких переводов его направили в Касабланку[2], и все это время, нелегкое время обучения и разнообразных лишений, воспоминания о Лулу, о любви, выросшей в разлуке до гигантских размеров, его не покидали.
Возвращение в Париж в связи с переводом в расквартированный в Ле-Бурже 34-й авиационный полк обрадовало его возможностью вернуться в город театров, библиотек и бульваров и вновь увидеться со старыми друзьями… но прежде всего – возможностью вновь войти в тот дом на улице Ла-Шез. Ему было просто необходимо снова увидеть ту девушку, что кладет головку на скрипку и как будто спит наяву.
Он уже не раз просил Андре Вильморена позволить ему нанести Луизе визит, но тот уже по горло сыт одной и той же историей. Сначала его друзья-приятели лепечут что-то патетическое, стоя перед его сестрой, а затем каждый занимает свое место в очереди у нее в гостиной, теша себя иллюзорной надеждой вымолить жалкие крохи внимания со стороны той девушки, что позволяет осыпать себя комплиментами, ничуть не заботясь стереть со своего лица презрение, с которым выпроваживает претендентов, утомившись их присутствием.
И вот, уже полностью отчаявшись, однажды утром в четверг, когда Тони сидит в конторе и сочиняет в досужие часы стихи, пред ним предстает рядовой, доставивший адресованную ему записку, где сказано, что мадемуазель де Вильморен его примет. И пока он читает и перечитывает эту бумажку, прыгая на стуле, словно в него вмонтирована пружина, солдатик-салага так и стоит перед ним по стойке смирно, робко ожидая разрешения удалиться.
– Будут ли еще распоряжения, господин лейтенант?
– Естественно…
На лице парня застыло ожидание.
– Приказываю вам любить жизнь!
На следующий день он почти ничего не ест: повозил фасоль по тарелке и оставил. Собирался с запредельным тщанием: надел свой единственный костюм, отглаженный в полковой прачечной в обмен на полпачки сигарет, и старательно уложил чуб, щедро смоченный фиксатором. И, отправившись в дом Вильморенов, вышел с хорошим запасом времени, потому что ему нужны цветы – много цветов, лучших цветов Франции. Ему хотелось стать Хильдебертом, королем из династии Меровингов, разбившим для своей королевы розовый сад в самом центре Парижа. Луиза де Вильморен заслуживает не меньшего.