В открытое небо (основано на жизни французского писателя и летчика Антуана де Сент-Экзюпери) - стр. 19

Солдаты из технической поддержки подбегают с носилками. Голова Мермоза лежит на штурвале. Один из них с силой хватает его за плечо.

– С тобой все в порядке?

Мермоз поднимает голову – подбородок вперед, весь красный от ярости.

– Нет, я труп! Я все завалил! – И сжимает кулаки.

Второй попытки нет, правила на этот счет недвусмысленны, там все четко. Сильный ветер – возможная составляющая условий полета и не является причиной переноса экзамена.

Когда Мермоз возвращается в расположение части, на нем нет лица. Проходит пост на входе без остановки, не здороваясь с караульными. Дурные вести всегда прилетают раньше, чем хорошие. Младший лейтенант Пеллетье обо всем уже знает и поджидает его прямо посреди главной улицы, между казармами, сверкая триумфальной улыбкой.

– Слушай, ты! Тебе на курсы подметальщиков лучше было податься! – И разражается громким хохотом, как будто сегодня счастливейший день в его жизни.

Возможно, так оно и есть.

Мермоз обводит его взглядом.

Теперь уж ему все равно, что будет: из армии вышвырнут или под трибунал отдадут…

Мермоз резко отшвыривает вещмешок, сжимает кулаки, и заслонки его ярости распахиваются во всю ширь. Он знает, что убить человека сил ему хватит. Пеллетье застыл в ожидании: рука поверх кобуры с казенным пистолетом, пристегнутой к поясному ремню. И вдруг, словно метеорит, в самый неподходящий момент на сцену врывается Березовский. Или в самый подходящий. Он сердит – брови сходятся острым углом над носом.

– Мне жаль, что я провалился, Березовский. Это ветер – ужасный ветер!

Инструктор смотрит на него с презрением.

– Ветер, значит! Не мели чепухи! А если война – что делать будешь? Скажешь противнику – давай как-нибудь в другой раз, а то сегодня ветер?

Мермоз ничего не отвечает и горестно кивает. Березовский удаляется, засунув руки в карманы своего вечного, покрытого масляными пятнами комбинезона, и, когда Мермоз оборачивается, Пеллетье рядом с ним уже нет.

К черту Пеллетье!

Ночью ему не спится. Жуткий ветер так и завывает в ушах. В каком-то бесконечном хороводе перед глазами продолжают кружиться картины сегодняшнего утра: полоса, увеличивающаяся в размерах, когда он спускался, ветер, который, казалось, вознамерился оторвать у самолета крылья. Все последние недели он держался от кокаина подальше, но сейчас снова чувствует властное влечение к этим белым, цвета мела, дорожкам. Теперь он не имеет ни малейшего понятия, что станет с его жизнью. Мермоз, этот задиристый петух, этот не ведающий страха человек, лежит на койке пластом, накрыв голову одеялом. Его бьет дрожь. В ту ночь он узнает, что ничто на свете не пугает больше, чем неизвестность.

Свет – белый, запах – резкий. Тони знает или же каким-то неведомым образом угадывает, что времени прошло много – часы или дни. И что это не Ле-Бурже, и что тело его уже не в окружении обломков самолета. Глаза открыть он пока не решается. Вдруг окажется, что ты уже умер? Он предпочитает оставаться по этому поводу в неведении. Ведь ты не умрешь, пока сам свою смерть не осознаешь. А если все же умер… то куда его отправили – на небо или в преисподнюю? Любопытство побеждает. Он медленно, очень медленно поднимает жалюзи век и видит Шарля Саллеса – тот сидит возле его постели на табурете.