В огнях полуторки - стр. 10

Ночь глухая шептала тихие мелодии. В высокой траве тихо трещали кузнечики. На завалинке горел костёр. Трещали тихо сучья, уже превратившиеся в чёрный уголь. Мерцали красные угольки. Язык пламени чутко раскачивал лёгкий ветерок. Неподалёку мелькали огни двигающейся бронетехники. Доносился привычный гул моторов. Водитель Николай Управителев всё смотрел и смотрел на огонь костра. В его глазах плясало чудное озарение. Он, задумавшись, вспомнил тот недалёкий тысяча девятьсот сороковой год. Тогда он был отправлен на фронт Зимней войны, где разгорались баталии с белофиннами. Ему уже исполнилось двадцать пять лет. Он, взирая на пламя костра, живо перенёсся в те бушующие, но уже призрачные времена. Он словно вновь там побывал, уйдя в свой глубокий внутренний мир. Он вспомнил всё.

Февральское небо 1940 года пребывало в однотонных холодных красках. Порошил снег. Веял чуткий прохладный, плотный ветерок. Месяц клонился к экватору. Местность холмисто-котловинная на Карельском перешейке, где сосредотачивалась финская линия обороны Маннергейма, утопала в снегах. Она незаметно тянулась на сто тридцать пять километров от Ладожского озера и до Финского залива. И имела десятки оборонительных узлов в виде огневых точек – дзотов и дотов. Они уходили и в глубину на несколько километров. На территории повсюду имелись крупные лесные массивы. Десятки средних и малых озёр и рек таились в чудном ландшафте. Их болотистые или каменистые крутые берега выглядели и опасно и красиво. В лесах повсюду каменистые гряды и многочисленные валуны крупных размеров. Рельеф местности выглядел причудливо и красиво. Кругом на широких полянах раскинулась белая шапка. Падали с матового неба редкие снежинки. Они слегка кружились. Среди белого пейзажа серели и косились только тоненькие осинки. И те уже заметно исчиркало снарядом. Ещё чернели противотанковые надолбы из тяжёлых камней. Они стояли в определённом порядке. Имели пирамидальный вид. Косились и деревянные столбы. Они также служили неким заграждением танкам. Висели кругом проволочные острые сети. Виднелись на несколько десятков метров. Колючая проволока местами косилась и уже прорвалась от тех же снарядов и мин. Вдали среди белого снега серела бетонная крыша дота «SJ-5». Его укрепления держала отдельная бригада белофиннов. Ими руководил коренастый полковник Густав Баду. Он имел суровое, гладкое, белое лицо. Носил длинные белые усы. Глаза ледяные цвета солода, как у хищного сыча в холодной лунной ночи. Его фейс походил на мордочку разъярённого, кошачьего, дикого лемура. На нём плотно сидел белый маскировочный халат. На поясе висел ремень и кобура. Там таился личный пистолет «маузер», подаренные ему самим главнокомандующим финскими войсками маршалом Карлом Густавом Маннергеймом.

Веял чуткий, холодный ветерок. Прямо на заградительных камнях чуть вздымаясь, стоял советский трехбашенный средний танк «Т-28 Э». На броне имелась незначительная брешь. И тянулась вверх тоненькая дымка, как змейка. Его короткоствольная пушка калибром 76,2 миллиметров смотрела прямо на вражеский дот. Стрелок Пёрт Ломов, держа на прицеле укрепления, ждал указаний от капитана бронемашины. Тот выжидал сигнала. Тимур бегло осмотрел территорию в смотровое окно. Лицо белое в саже напряглось. Глаза цвета неба прищурились. Он заглотил слюнку. На нём плотно сидел томного оттенка комбинезон.