В объятиях мажора. Любовь под запретом - стр. 26

Подхожу к его машине, топчусь рядом. Заглядываю, жду, когда скажет, что можно садиться.

Арсений подъезжает к воротам, клацает пультом, они разъезжаются. Выглядывает в окно машины, одаривая насмешливым взглядом нахально-красивых глаз.

— Быстро беги до конца дороги, потом свернешь и там остановка. Ну всё, помог. Пока, Малинка!

Ударил по газам и оставил меня махать ему с ругательствами леденцами с подставкой.

Не сильно то и хотелось! Пошел ты, придурок! Пусть твоя тачка заглохнет через сто метров! Пусть тебя за задницу клюнет петух! Целая петушиная стая!

Пожеланий у меня гораздо больше. И все нехорошие, злые. Ненавижу мажора!

Все расскажу маме и ее жениху.

Не прощу, пожалуюсь, потом отомщу. А может и наоборот. Да неважно сейчас... Я же опоздаю в колледж на лекцию к самому строгому преподу.

— Не переживай, я дверь закрою, — на мои ругательства из зарослей выныривает садовник. Наверное, испугался сердитую девушку, что даже по-человечески заговорил.

Так и добираюсь до колледжа с рюкзаком на плече и подставкой в руке с леденцами. Правда, леденцов поубавилось. Садовника угостила, себе в рот засунула, чтобы печаль подсластить. В автобусе детям еще раздала, немного осталось поделиться с друзьями.

— Это что еще такое, Сапина? — препод замечает мое появление с опозданием. — Мало того, что для вас мои лекции неважны, так еще и с отравой расхаживаете, — тычет на леденцы.

— Яков Наумович, они без отравы, на себе проверяла. Угощайтесь, — протягиваю.

— Нет уж, сядьте на место. Сегодня всех задержу. Разберем полный анализ, из чего подобные конфеты изготовлены.

Однокурсники недовольный гул поднимают, на меня с раздражением косятся.

Ну я не виновата, что Яков Наумович такой умный на всю его лысину. Он преподает у нас сложный предмет, который язык сломаешь, пока полностью выговоришь — физиологию двигательной активности с основами биохимии. Проповедует здоровый образ жизни, заниматься с утра до вечера йогой и есть только полезное, как по фэншую. Занудный тип.

— И что произошло?

— Ты ограбила магазин сладостей, потому опоздала?

Друзья не осуждают, а сразу нападают с вопросами, выхватывая из подставки леденцы.

— Нет, я этим собиралась защищаться от бешеного извращуги.

— От кого? — Сашка на стуле подпрыгивает.

— От невыносимого грубияна, который корчит из себя всемогущего господина. Постоянно прогоняет и цепляется.

— А, твой сводный братец, — Матвей хмыкает с пониманием.

— Не брат он мне!

Препод делает замечание, чтобы я не орала, иначе выгонит, и лишусь самой важной в моей жизни информации, которая дороже золота и всех богатств.

Прикрываюсь рукой и тише жалуюсь друзьям. Не до богатств мне от Якова Наумовича, прямо распирает от злости на одного невыносимого гада.

— И он же издевается, смеется надо мной, бесстыжий такой, — горько вздыхаю, картинка с Арсиком на балконе, не покидает мою раненую память. — Еще заставил пыль глотать из-под его колес, а должен был подвезти на учебу.

— Я сразу понял, что он монстр, — разделяет мое мнение друг.

— Это ты понял до полета в дерево или после? — Сашка цепляется.

— Какая разница? Понял и все.

— Ну а вдруг он не такой ужасный, как вам кажется? Хоть что-то может быть хорошее даже у самовлюбленных мажоров?

Мы с Матвеем фыркаем на нелепые сомнения подруги.

— Просто ты, Саша, одна из нас еще не пострадала, поэтому такая спокойная, — сердито говорю.