В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945 - стр. 32

Закончив чтение газеты, я хотел положить ее в карман, но один из пленных попросил отдать ее в обмен на цигарку с махоркой, на что я с удовольствием согласился, так как очень долго не курил. После обеда я позанимался немецким языком по сохранившейся у меня тетрадке и прогулялся по тюремному двору. Когда принесли ужин, я оставил на утро половину пайки хлеба и улегся спать, но часто просыпался то от укусов клопов, то оттого, что замерзали ноги и беспокоила мысль, удастся ли утром пристроиться к какой-либо рабочей группе.

Наконец наступило утро, и мы, наспех попив чаю, с вещами выбежали во двор, где полицаи присоединили меня и соседа к одной рабочей команде, а двух товарищей – к другой. На автомашине нас привезли к двухэтажному дому за оградой. К нам вышел фельдфебель в расстегнутом мундире и через ефрейтора, плохо говорившего по-русски, объявил, чем мы будем заниматься. Оказалось, что нам надо было перенести в противоположный угол двора груду кирпичей для строительства там трансформаторной будки. Чем быстрее мы закончим работать, тем лучше будет для всех, и нас сразу накормят обедом. К нам присоединилось человек десять немецких солдат, и мы выстроились цепочкой от груды кирпичей до места, куда их предстояло сложить, образовав живой конвейер с расстоянием между его звеньями более 3 метров. Работа началась.

Для меня большим неудобством оказалось то, что немцы, передавая кирпичи, бросали их очень часто и высоко, так что я с большим трудом успевал их схватывать. Кроме того, у меня не было брезентовых рукавиц, как у немецких солдат, и я получал очень чувствительные удары, от которых образовывались раны. Я с нетерпением ждал, когда закончится эта мука. Но поскольку работа шла дружно и даже весело, она сближала и солдат и пленных, что доставляло мне некоторое удовольствие.

Работа продолжалась не более двух часов. Я увидел, что двое немцев закурили, и осмелился попросить у них курева. Солдаты, тронутые тем, что я обратился к ним по-немецки, дали мне пару сигарет, одну из которых я сразу же прикурил от их бензиновой зажигалки. Подошли и другие солдаты и стали расспрашивать: сколько лет, откуда родом и прочее, и тоже дали несколько сигарет. От одного я получил маленькую шоколадку, что совсем поразило и меня, и моих товарищей. Но наш переводчик был недоволен, что беседа шла без его участия, и быстро прервал разговор.

Нас позвали на обед. За углом дома стояла, дымясь и распространяя аппетитный запах, полевая кухня. Немецкие повара приготовили нам густой чечевичный суп с большим количеством мяса.

Примерно часам к шестнадцати команду привезли обратно в тюрьму. Мы с соседом сразу поднялись в свою камеру, где, к своему удивлению, обнаружили кастрюлю с борщом, правда уже остывшим. Есть борщ мы не стали и, разостлав на полу шинели, улеглись спать.

Вскоре нас разбудили прибывшие с работы соседи. Оказалось, что их команда собирала на поле урожай свеклы. Конечно, обедом их никто не покормил, но зато в их котелки, которые они поставили у проселочной дороги, жители окрестных сел и деревень положили кое-какое съестное. Им достались также два арбуза, один из которых они отдали полицаям, которые встречали группу у ворот. А нашу – ранее прибывшую команду – они прозевали. Поужинав, я вышел в коридор и там прикурил сигарету у надзирателя от его бензиновой зажигалки. Я выкурил сигарету не целиком, так как у меня сильно закружилась голова. Оставшийся окурок я отдал надзирателю.