В Москве-реке крокодилы не водятся - стр. 30
– Мы живем с вами на одной улице! – без предисловий заявил он, пытаясь отдышаться и начиная от этого кашлять.
Потом он протянул руку и представился:
– Степан Иванович Слепченко!
– Что случилось? – спросил Ромашкин, вяло отвечая на рукопожатие, ему не нравился этот взбалмошный человек.
Они стояли в узкой, как пенал, Мишкиной прихожей. Дедушка – судя по всему, это был дедушка – терзал свой галстук. На нем было надето длинное пальто не по сезону.
– Да вы пройдите! – сказал Мишка, заметив, что старичок нервничает.
– Мы не можем ее найти! – дедушка, не приняв приглашения, остался стоять в прихожей, как будто он торопился – в его глазах застыло отчаяние.
– Я так и знал! – вырвалось у Ромашкина.
– Что вы знали? Что? – дедушка схватил Мишку за отвороты пиджака. – Где она? Куда вы ее дели?
– Давайте все по порядку! Я ее как раз никуда не дел. Я ее в полицию отвел. В наше с вами общее отделение. А что они говорят?
– В том – то и дело, что ничего! – дедушка присел на тумбочку для обуви и закрыл лицо руками. – Они потеряли мою крошку!
– Как в полиции могут потерять ребенка? Что они говорят конкретно? – не понял Ромашкин.
– Там просто полная неразбериха. Ребенок у них не зафиксирован. Однако они признают, что ребенок был в отделении. Дежурный посылает к инспектору по делам несовершеннолетних. Это он сказал, что вы девочку какую – то маленькую привели, спасибо доброму человеку, – с отчаянием в голосе ответил дедушка. – Скажите, – в его голосе послышалось сомнение, – может, это была не Анечка? Опишите ее.
– Ну, такая совсем крошка, но очень самостоятельная, – ответил Мишка.
– Ах, это она! Безусловно она! – воскликнул дедушка.
– Белая шляпка, светлые кудри. Девочка сама подошла ко мне.
– Ну, конечно, она! Она такая! – Степан Иванович страшно заволновался. – Вы не могли бы мне дать воды? – он достал из кармана пальто таблетки и, проглотив две из них, запил водой из кружки, которую подал Ромашкин.
– Так, происходит что – то непонятное! – начал сердиться Ромашкин. – Либо вы мне морочите голову, либо полиция! Вас послали к инспектору? Так?
– Да!
– Ну? А она? Инспектор, я имею в виду? – Ромашкин когда попадал в неприятные ситуации, начинал говорить холодным тоном.
– А инспектор уехала на дачу! – закричал Слепченко. – Она, видите ли, отгулы срочно взяла! Телефон ее не дают, говорят, не положено. А детеей похищать положено? Нет, я, конечно, напишу жалобу, я буду требовать, я… Но время – то уходит…
– Надо было идти к начальнику!
– Ходил! – махнул рукой дедушка. – Он сказал: разберется. При мне даже звонил куда – то. Вроде как Анечку отдали какой – то женщине, которая хотела усыновить ребенка. Чтобы пожила, пока не найдутся родители. И та женщина тоже уехала на дачу, куда – никто не знает.
– Вот так дела! – присвистнул Ромашкин. – Когда же они успели все это провернуть? И уйти в отгулы, и отдать ребенка какой – то женщине? Я сегодня утром ее отвел. Быстро же действует наша полиция. А от меня – то вы что хотите?
– Пожалуйста, помогите нам! Вы были свидетелем всех событий, вам девочка доверяет! Я прошу вас! – дедушка отвернулся, стесняясь своего задрожавшего голоса и блеснувших глаз.
– А где же родители ребенка? – спросил, отчего – то напрягаясь, Ромашкин.
– У нее нет родителей. Только мы, дедушка и бабушка.