В мире животных и немного людей - стр. 2
– Это нормально, – заявил коршун.
– Да как же так…
– Поймите, Григорий. Вы меня не слушаете. То, о чем вы говорите – это особенности личности, проявления характера. Давайте я вам все-таки пропишу лекарство. Пропьете курс?
– Нет, не буду.
– Почему?
– Я хочу, чтобы вы сказали мне, что со мной не так!
– Ровным счетом ничего, но курс вам выпишу. Аллергий никаких нет?
Коршун застучал по клавиатуре. Выдохнув разочарование, Григорий опустил голову. Не такого он ждал от сегодняшнего дня.
Борьба с сомнениями, она выжимала из него все. А их могло бы и не быть, если бы не лисичка. Повторяла и повторяла – сходи к врачу – ну вот, сходил, а дальше что? Неужели стремление к смерти – это тоже нормально?
Врач сказал «да» и привел логическую цепочку, которая вокруг его шеи обвилась, словно цветущий стебель. Полный яда, это точно.
«Критична причина этого желания», – заявил коршун и клюнул сигарету на столе.
Григорий согласен, дорогой врач. То ли дело раньше, когда курение во время сеанса было в порядке вещей. Сколько смысла заложено в простой тяге к сигарете, да? Вы могли бы предложить ему закурить. Тогда, возможно, он бы расслабился и захотел поделиться тем, что у него на душе запрятано, в специальном кармашке, куда никому нельзя заглядывать.
Взяв со стола рецепт, Григорий поблагодарил коршуна и попятился к двери. На его плечах нашлась пара острых перьев, такие у «здоровых» погоны. В приемной ожидал еще один пациент – мнительный петух в дутом пухане. Он поправил хохолок и забежал в кабинет, обогнув застывшего от удивления Григория.
На выходе из клиники его остановила мышь.
– Григорий Олегович, – призвала она мужчину. – Вы забыли расплатиться за сеанс.
– Да, конечно, – Григорий подошел вместе с ней к стойке регистрации. Протянул мыши несколько купюр. Она вцепилась в них и через пару прыжков оказалась у сейфа. Туда-сюда метался ее белый хвостик. Мышка сделала несколько движений. Дверца сейфа открылась. Денег – десяток пачек! – крупные купюры. Видно было, что поток нуждающихся в помощи растет с каждым днем. Или же не в помощи, а в легальном разрешении быть слабым и несчастным.
Хотелось закричать: «Судью на мыло!». Но и это, наверное, в стенах клиники будет воспринято как «нормально». Мышка хлюпала носом. Перепад температур всем надоел… Что-то розовое у рта – не помада, а кусочки сладостей, ведь дома ее никто не ждет. Она сделала пару кружков, встала на задние лапки перед Григорием и спросила:
– Записываю вас через месяц? Сейчас многие даты заняты, но я вам, если что, наберу, вдруг освободится окно.
– Да нет, у меня вот, – он показал ей рецепт, – все есть необходимое.
– Как скажете. Всего доброго, Григорий Олегович.
– И вам.
Нет, Гриша, не нравишься ты этой мышке. Она фамильярничает из вежливости, а ты, паранойная душонка, везде искал обман. Мышка каждый день здесь встречает столько сумасшедших самых разных мастей. Тех, кто устал и думает, что причина тому – болезнь, и самых-самых настоящих, кто не может на месте усидеть, чтобы не подумать о плохом и не обоссаться. У нее уже выработан инстинкт держаться от таких подальше.
А ты все равно ее вспомнишь вечерком, вообразишь себе чего-нибудь…
Вместо спокойствия он испытал обиду. Вот и сходил к врачу, ага. Григорий закурил, его руки дрожали. Эти тоненькие пальцы, смех да и только, покрытые пятнышками цвета йода. Кашляет он часто и это пока не больно. То ли дело лежать и мучиться от безделья, имея возможность придумать тысячи дел, но не приступая к ним, держать их как идею, словно магниты на холодильнике.