В мертвом городе - стр. 17
– Да, возможно, – прихожу я в себя и включаюсь в правила игры. – Четыре года прошло – шутка ли…
– У тебя выпить найдется? – спрашивает Лариса, длинным, аккуратным мизинцем стряхивая пепел в чайное блюдечко.
– Не знаю, вроде где-то водка была…
Лариса молча открывает свою сумку и безо всякой торжественности достает бутылку коньяка «Наполеон».
– Я ведь работала тогда в орготделе, – говорит она. – Очень хорошо помню тебя, твою шевелюру. А теперь ты… Знаешь, в твоем возрасте рановато лысеть, просто надо уметь пользоваться соответствующими бальзамами… Принеси рюмки.
XII
Ночью Лариса деловито говорит мне:
– А ты еще ничего Пупсик…
Только на одну минуту представив, сколько обкомовских работников и инструкторов ЦК щедро возвела она в ранг ее «Пупсиков», я начинаю потихоньку хихикать, а потом – бешено хохотать. «Целая свора этих разномастных «Пупсиков» гуляет сейчас по нашему Городу, встречаясь, любезно раскланиваясь и обнюхивая друг друга, – немного успокоившись, думаю я. – Теперь к этой своре шавок прибавился и я. Интересно, примут они меня в свою стаю или же оставят у ворот облаивать прохожих?»
А Лариса, закинув горячие, налитые силой и страстью ноги мне на живот, покуривая сигарету и задумчиво разглядывая потолок, проникновенно говорит:
– Знаешь, Сережа, многое зависит от самого тебя… Слизун, к твоему сведению, никогда своих людей не бросает. А за ним, как и вообще за такими, как он, будущее… Надеюсь, ты это понимаешь?
– Да, я это понимаю… Но, Лариса, – как можно искреннее говорю я, – не забывай, какое за ними прошлое…
– А какое? – прикидывается она козочкой и взбрыкивает ногами у меня на животе. – О каком прошлом ты говоришь?
Не надо бы мне всего этого объяснять, но я отвечаю:
– Как ты понимаешь, на пустом месте банк не поставишь, правильно? Начинали они с воровства: присвоили партийные деньги, а по сути – народные, заработанные на нефти и газе… Как только они вторглись в сферу бизнеса, к ним пришли представители других воров – в законе. Они сказали: ребята, вы сидели в своих горкомах, обкомах и ЦК и стригли купоны, и мы вам не мешали. Вы были на своей территории, мы – на своей. – Лариса внимательно слушала, перебирая мои, как она выразилась, поредевшие волосы. – Но теперь вы пришли на нашу территорию, в наш бизнес и стрижете уже наши купоны. Мы уважаем ваши деньги и вашу способность делать еще деньги, но, ребята, надо делиться. Это не наша прихоть, это – наш закон! А в чужой монастырь и так далее… Ты слушаешь?
– Да… Очень интересно, – Лариса легонько гладила и трепала мою глупость, впрочем, остававшуюся вполне равнодушной к ее ласкам.
– Ребята с этими доводами согласились, – продолжал я свои глупейшие разглагольствования, – но денег было жаль. И тогда авторитеты начали исчезать: они падали из окон гостиниц, попадали под колеса грузовиков и пули соседних группировок, их травили газом и ядом, отстреливали из снайперских винтовок и топили в ваннах. Их очень умело ссорили друг с другом, и тогда они погибали целыми выводками. Трагедия воровских авторитетов была в том, что хоть и воровские, но у них были законы, а у ребят, которые пришли на их территорию – законов не было вообще… Разве что закон денег, для добывания которых все средства хороши…
– Пупсик, ты не устал? – вяло спросила Лариса. – Тебе не надоело попусту трепаться?