В Линкольнвуде гаснет свет - стр. 3
– Худой и мелкий лузер. Да, мам? – процедила Хлоя, дергая на себя дверцу морозилки.
Дэн и Джен переглянулись. Их дочь была явно не в духе, и никто из них не знал почему.
– Ты в порядке, милая? – спросил Дэн.
– Да. В полном! Для лузера.
Джен сощурила глаза в выражении усталости и боли:
– Что ты пытаешься ска…
– Господи! – взорвалась Хлоя, глядя в морозилку, которая была заполнена не лучше холодильника. Она повернула голову и вонзилась взглядом в Джен: – Ты не купила асаи-боулов? Что я буду есть на завтрак?
– У меня работа, Хлоя! – воскликнула Джен. – И гораздо больше обязанностей, чем просто…
– У меня на первом уроке контрольная по современной политике! Что я буду есть? – заорала Хлоя так, что Максу пришлось увеличить громкость в наушниках на три деления.
– Почему ты такая дерганая?! – закричала в ответ Джен.
Хлоя издала нечто среднее между смешком и стоном:
– Ах да! Интересно, почему?
Дэну было ясно: какая бы ссора не назревала между матерью и дочкой, он был к ней непричастен, а прошлый опыт показывал, что все попытки сгладить конфликт не просто провалятся, но и позволят ему вовлечь в ссору других членов семьи.
Дэн решил сбежать. Но перед этим он предложил Хлое место в спасательной лодке.
– Я собираюсь в «Барнабис», – сказал он ей. – Поедешь? Куплю тебе завтрак.
Сделав предложение импульсивно, Дэн только начинал просчитывать, какой ему потребуется уровень родительской жертвенности, чтобы просидеть за завтраком с дочерью, будучи совершенно неподготовленным к работе, когда Хлоя с рыком отвергла протянутую руку помощи:
– У меня контрольная! За мной заедет Эмма.
– А… хорошо! Ладно.
Дэн осторожно положил ладонь на спину Хлое, желая поддержать дочь, и проскользнул за своей сумкой к столу.
– Если будешь разговаривать со мной по-человечески, я пожарю тебе яичницу, – сказала Джен дочери тоном слишком резким, чтобы достигнуть перемирия.
– Ненавижу яичницу!
– Я побежал! Люблю вас обеих, не ругайтесь! – крикнул Дэн, убегая через коридор в гараж.
– Спасибо за помощь, отличного дня! – проворчала Джен затылку мужа и повернулась к дочери с усталым вздохом: – Пожалуйста, скажи мне, почему ты такая раздраженная?
– Ты не знаешь? Ты серьезно не знаешь? – Голос Хлои задрожал.
Ее взрывное настроение было вызвано сразу несколькими причинами: вчерашним групповым зачетом по теннису, пятничным тестом по математике, предстоящей контрольной, тренировочным вступительным экзаменом в субботу, рекордно низкими показателями приема в элитные колледжи США, дополнительным эссе для раннего заявления о поступлении в Дартмут, изменением климата, Инстаграммом Джоша Хаузера, отсутствием адекватного политического руководства в мире, отсутствием асаи-боулов в морозилке и, прежде всего, жестокостью ее матери.
Джен поморщилась, глядя на дрожащие губы Хлои. Ее дочь задала ей один простой вопрос, на который был только один верный ответ, и Джен поняла, что не справится.
– Это из-за тенниса?
– Это из-за эссе!
– А что с ним не так?
– ГОСПОДИ БОЖЕ МОЙ!
– Хлоя! Если ты мне не скажешь, я не смогу…
– Поверить не могу!
Макс увеличил громкость на максимум и повернул стул на тридцать градусов, чтобы сцена ссоры выпала из его поля зрения и он мог спокойно досмотреть «Топ 5 нокаутов одним ударом». У него были свои проблемы. И в отличие от сестры и ее вечной «холодной войны» с матерью, Макс собирался разрешить свои быстро и окончательно.