В ледяном аду - стр. 16

– Если нас окончательно занесет, то никто и не заметит, – наконец-то признал очевидное Ерохин. – Прогноз на ближайшее время неутешителен. Вряд ли самолет подымется в воздух.

Давыдовский вынужден был согласиться с этим и добавил:

– Можно, конечно, греться в вездеходах по очереди, но тогда мы быстро сожжем весь запас топлива.

– Это далеко не лучший выход, – подтвердил Шепелев.

– Предлагаю двигаться в сторону Лазаревской. Там есть законсервированные запасы топлива и провизии, модульные дома. Если туда доберемся, то легко продержимся до прибытия помощи. Ваши вездеходы смогут отбуксировать до Лазаревской спасательные плоты по снегу? – спросил капитан.

– Раньше я подобным не занимался, – признался Шепелев. – Но топлива, по-моему, должно хватить, даже если идти с таким грузом.

– Вы так уверены в своих машинах?

– А почему бы и нет!.. Во всяком случае, я ничего лучшего пока не встречал. Гусеничные вездеходы на базе армейской техники – это вчерашний день. Будущее за машинами на пневматическом ходу.

– Что ж, придется поверить вам на слово, – проговорил капитан.

– Михаил Павлович, тогда прошу в мою машину. – Старший научный сотрудник сделал широкий жест, указывая на красный вездеход. – Вам как руководителю положено лучшее место – рядом с шофером.

Давыдовский покачал головой.

– Может, и положено, но я его уступаю другим. Сам поеду на спасательном плоту вместе с аппаратурой. Не хотелось бы повредить ее во время транспортировки. Так что, Илья, сильно не гони. На плоту тряска страшная.

Антарктика – единственный континент, где вообще нет дорог. А к чему они, если природа сама позаботилась о том, чтобы соорудить обширные открытые пространства, занесенные снегом?

Машины шли колонной, чтобы тратить меньше топлива на прокладывание колеи и санного следа. Впереди двигался ярко-красный вездеход. Огромные колеса разбрасывали снег, и он вихрился за кормой этого чуда техники.

Шепелев удобно расположился в уютном велюровом кресле и рулил лишь одной рукой. Тут тебе ни встречного движения, ни разделительных полос, ни перекрестков. По большому счету можно было просто зафиксировать руль, на педаль газа положить кирпич и даже немного вздремнуть.

Ерохин сидел в кресле рядом с водителем. В салоне на разложенных сиденьях жались друг к другу десять членов команды «Профессора Молчанова». Хоть и тесно, но все же комфортнее, чем ехать на спасательном плоту.

– Никогда раньше не видел таких машин, – удивлялся капитан. – Откуда они взялись в нашей экспедиции? Их специально для арктических условий разрабатывали?

– Самое смешное, что конструкторы абсолютно не думали о том, что эти машины будут работать в полярных условиях. Их в Беларуси создали. Для того чтобы по полесским болотам ездить, обслуживать плантации клюквы. Этому вездеходу без разницы – по земле он катит, по бетону, трясине или озеру. Даже останавливаться не приходится, когда с суши на воду перемахиваешь.

– Это я уже заметил, – вставил Ерохин.

– Придуманы просто, прямо как топор, но гениально. У них даже покрышек нет. – Шепелев бросил ленивый взгляд на широкое колесо, вращающееся за стеклом. – Одна только тонкостенная камера из кевлара. Давление в ней даже немного меньше одной атмосферы. Поэтому площадь соприкосновения с поверхностью большая и сцепление хорошее. Снег, кстати, придавливает даже меньше, чем лыжник. Легкая, маневренная. Топлива жрет совсем мало, как легковая машина. На ней, кстати, и двигатель, и коробка от «Фольксвагена» стоят. Серийные, между прочим. Я на этих изобретателей абсолютно случайно вышел – судьба свела. Пригласили меня друзья на рыбалку в белорусское Полесье. Там Припять течет, и рыбы столько, что руку сунь – тут же за палец цапнет. Правда, есть ее лучше не надо, Чернобыль поблизости.