В лабиринтах вечности - стр. 28
«Может хоть что-нибудь да подскажет, что мне искать…»
Она искала подсказку, искала некую «дверь», в которую войдет, но ничего уже не происходило. Двери не открывались, а она стояла в длинном коридоре, и лишь ощущение света наполняло ее все больше, лишь предчувствие, что разгадка близка, за одной из тех дверей в длинном и уже очень темном коридоре. Возможно, эти двери в Различные Миры, но ведут они к одному, и они связаны между собой одной нитью… – вдруг отчетливо так блеснула мысль, – «Как Нить Ариадны».
– Ну, да ещё скажи: Минотавр, Минойская культура, Лабиринты Кносса, Шлиман, Атлантида… Что это я сваливаю все в одну кучу!?
От напряженного погружения в какой-то неведомый для неё мир, ей стало тяжело дышать…, стало так тяжело, как, если бы её накрыли могильной плитой – ноги подкосились, она опустилась на пол, обхватила колени, тихо заплакала…
Она плакала от безысходности, от ужасного состояния непонимания: не могла понять, что происходит с ней, и куда постоянно «проваливается»? А ещё чувствовала, бессознательно чувствовала – вокруг нее что-то происходит, как, если бы ей хотели, но не решались сказать что-то очень важное, не решались открыть для нее Истину. И она не может понять, не может отыскать и открыть ту самую дверь, за которой найдет ответ, за которой и есть та самая Истина. Она лишь видела себя с плотно завязанными глазами, с вытянутыми вперед руками, идущей в густом тумане по длинному лабиринту. А в нём только закрытые высоченные старинные двери с медными массивными скобами…
…Вновь мысль иголочкой в глубине сознания: «А если все двери ведут к одной Цели?»
Но как мысль возникала молнией глубоко в сознании, так и тонула там, угасая – свет путеводной нити обрывался в лабиринтах сознания…
…Настя провалилась в сон, сидя прямо на полу, обхватив колени. Она походила на одну из кубических гранитных статуй, что стояли рядом на постаментах в зале музея.
И снилось ей удивительное! Всадник – красивый юноша с глазами изумрудного цвета, – со взглядом нежным и ласковым. Гнедая лошадь под ним пританцовывала, а юноша смотрел с высоты и в его лучистом взгляде было столько нежности, что все тайны Вселенной как-то сами собой улетучились, или стали не такими уж значимыми, но только Насте от чего-то стало спокойно на сердце и сразу оказались безразличны все эти загадки истории. Весь мир сузился до небольшого сияющего кружка, в котором были лишь глаза зеленоглазого всадника.
Глава пятая
Что это значит?
I
Каир. 1985. 4 июля. 19.30
Настя вернулась опустошенная. Упала в кресло, словно в ее теле вовсе не было позвоночника – съёжилась, сжалась, уставилась в одну точку.
Не будь этой необъяснимой, просто сумасшедшей эмоциональной усталости она, наверняка, смогла бы рассказать Ане, как минуту назад почти у дверей отеля она чуть не попала под машину. Арабский юноша в белом балахоне бросился ей навстречу, резко толкнул ее в сторону – машина пролетела в десяти сантиметрах от неё. Она даже не успела испугаться и не придала этому значения или, возможно, была так занята великими открытиями и смутными предчувствиями Откровения, что не обратила внимания на подобную мелочь. Или просто она устала? Устала, как если бы посещение музея опустошило и высосало всю ее жизненную энергию?
– Что с тобой? – спросила Аня, озадаченная внешним видом подруги, – ты похожа на старуху. Что случилось?