В когтях багряного зверя - стр. 32
— Позвольте не согласиться с вами насчет бочек, мсье Сандаварг! — возразил высунувшийся из моторного отсека Гуго. Ему тоже не терпелось взглянуть на нашего некогда страшного, а ныне жалкого врага. — Как вы помните, убитый вакт взрывается. Но если раньше его полностью уничтожал черный всполох, то теперь, возможно, после смерти от него останется груда первоклассного металла. И я буду не прочь покопаться в ней — как знать, сколько ценного добра там отыщется. Если повезет, мы сможем выгодно обменять этот уникальный металл на много чего полезного.
— Вы оба правы. Так и поступим, — поддержал я товарищей, пускай их планы и не совпадали. Впрочем, Убби не стал спорить с Сенатором. Северянин уважал вакта как врага, но в богатой добыче, на какую нацелился Гуго, была и доля северянина, от которой он, естественно, не откажется.
Однако когда Убби уже приготовил кистень, а Гуго потирал руки, предвкушая, как он вот-вот покопается у вакта во внутренностях, с мачты неожиданно донесся взволнованный голос Долорес:
— Caramba, Mio Sol! Там — человек!
— Человек?! Где?! По какому борту? — переспросил я, оглядываясь вокруг, но не замечая снаружи ни единой живой души.
— Да не в хамаде! — раздраженно бросила впередсмотрящая. — Прямо на спине у пса!.. Видишь?
Я присмотрелся к тому, что принял по ошибке за налипший к вакту мусор…
И верно, никакой это не мусор, а человек! По-видимому, давно мертвый, потому что он не подавал никаких признаков жизни. Каким образом он туда угодил, одному вакту известно. Человеческое тело не было нанизано на шипы, как могло показаться издали, а лежало, застряв между ними. Так, словно некий исполин использовал вакта в качестве щетки для волос, вычесал ею у себя из шевелюры человека, а потом щетка стала ему не нужна, и он ее выбросил.
— Да ведь это тоже северянин! — вскричал Убби, глядящий с мостика на приближающегося вакта. — Точно вам говорю! И я его знаю! Эй, женщина, а ну приглядись и скажи: у этого человека лысая башка и длинная борода?
— Вроде бы да… Ага, так и есть! — подтвердила сверху Малабонита. — Догадайтесь, на кого он смахивает?
— На домара Тунгахопа! — с ходу угадал я, вот только не испытал от своей проницательности радости.
— На домара Тунгахопа… — мрачно повторил за мной Убби. — Выходит, он тоже дрался на том берегу и проиграл свою последнюю битву… Но как, загрызи меня пес, Тунгахоп угодил на спину вакта?
Малабонита вряд ли расслышала этот вопрос, но следующий ее выкрик тем не менее частично ответил на него:
— Слушайте, тут ерунда какая-то… У Тунгахопа руки и ноги к шипам привязаны! Как это понимать?
— Спроси что-нибудь попроще! — огрызнулся я. И, вывернув штурвал, направил «Гольфстрим» по следу пса Вседержителей…
Мы настигали вакта, а он так и продолжал брести, даже не обернувшись. Я приказал де Бодье сбросить скорость и начал сближаться с монстром на малом ходу. Потом — на самом малом. И сближался до тех пор, пока не наехал вакту на хвост, не забыв, разумеется, за две секунды до этого скомандовать Гуго «Стоп колеса!». Поэтому истребитель не раздавил пса, а лишь прищемил ему половину хвоста колесом.
В былые времена это не остановило бы вакта, способного отгрызать свои угодившие в капкан конечности. Но издыхающая тварь уже почти ничего не соображала. Дернувшись несколько раз вперед, она покорно остановилась, будто пашущий землю бык, чей плуг уперся в камень. Откусывать себе хвост пес явно не собирался — видимо, смирился со своей участью и приготовился безропотно принять смерть… Хотя кто знает, о чем на самом деле думало умирающее иностальное чудовище, забытое своими создателями на чужой планете.