В клетке со зверем - стр. 96

– Ублюдок! Что ты собираешься сделать с Темой? Куда ты его понес? – по лицу, обжигая, текли слезы. Стараясь вырваться, я орала, как только могла, но Максим не обращал внимания, – ты же сам отец!

Он остановился и резко развернулся, метнув в меня злобный взгляд.

– Успокойте ее! – жестко сказал он; я почувствовала сильный удар по лицу, и перед глазами все потемнело.

Голова раскалывалась от боли. Я ничего не видела. Кругом темнота. Будто издалека доносилась классическая музыка. Кажется, Паганини… Правую щеку обожгло холодом, и я распахнула глаза.

– Максим?

Я сидела на переднем сиденье гелендвагена, а мой начальник стоял у открытой двери и, склонившись надо мной, прикладывал к моему лицу что-то холодное. Он казался встревоженным, а я не понимала, что вообще произошло. Вокруг нас был густой лес и ни единой живой души.

– Очень больно? – виновато поинтересовался он.

– Голова раскалывается. Говорить тяжело, – с трудом произнесла я, понимая, что правая половина лица опухла.

– Держи, чтобы опухоль спала, – он вложил мне в руку свой шарф, в который, по-видимому, положил снег. Босс обошел автомобиль и сел за руль, сделал чуть громче музыку и нажал на газ, – синяк будет большой, тебя сильно ударили.

– Ударили… – бездумно повторила я.

Последним воспоминанием было мое возвращение к Максиму утром первого января… Кто меня ударил и за что? Где мы?

– Мне жаль, но это была вынужденная мера. Ты чуть не сказала про Софи, а я предупреждал, что ребятам нельзя про нее знать, – строго сказал Макс, а потом улыбнулся, – кстати, она по тебе соскучилась. Мне звонила Люси…

Дальше я уже не слушала. Как из кусочков пазла, стала складываться картина произошедшего за последние дни. Дом в лесу. Отвратительные мужчины. Ребенок… Я вспоминала, как малыша принесли мне, как я купала и кормила его, как укладывала спать и читала «Колобка». Какие теплые у него были ручки, когда он тянулся к моему лицу. Его довольная улыбка или горькие слезы. Артем. Артемка. Темочка. Мой маленький мальчик…

Другое воспоминание: он лежит в комнате, совсем раздетый, напротив распахнутого окна. Иван с оружием в руках над малышом. Мой крик. Ругань этих сволочей. Разъяренные глаза Ивана… Я снова видела это, снова переживала. Меня начало трясти, слезы покатились из глаз. Даже воздух показался мне горьким.

– …Тогда Софи принесла эту ракушку и заявила, что заберет ее домой, чтобы по ней разговаривать с морем, – Максим так радостно рассказывал что-то о дочери. Я не слушала его. Лишь обрывки фраз доносились до сознания.

Страх за Темочку. Мы с ним заперты в комнате, потому что я боюсь выйти. Иван, Илья и Игорь все время в гостиной. Даже через стены я чувствую их ненависть. Мое самочувствие ухудшилось, к усталости прибавилась простуда. После схватки с этими подонками я осталась без голоса. Он вернулся только на следующий день, когда должен был приехать Максим, но не приехал.

– Почему вы не приехали? – прошептала я.

– Что? – он меня не понял. Неужели не догадался, что я его не слушала?

– Почему вы не приехали через пять дней, как обещали?

– Ты об этом… – посерьезнел босс; от его хорошего настроения не осталось и следа, – не смог все уладить. Потребовалось больше времени.

Мы оба замолчали. Макс больше не пытался со мной заговорить, а я старалась вспомнить, что было дальше. Дни тянулись неимоверно долго. Каждую минуту я боялась, что ко мне ворвется Иван и навредит Темочке. Мой мальчик оказался очень смелым и крепеньким. Я заболела, а он держался. Как мне было приятно укладывать малыша рядом с собой и засыпать, вдыхая его детский аромат.