В гостях у турок. Под южными небесами - стр. 22
– Скорей же «кокош» – яйца… – возразила супруга.
– Нет, яйца – «яе». Вот они в самом начале, а сбоку по-немецки: «ейер».
– «Чурка», «зец»…[31] – читала Глафира Семеновна. – Не знаешь, что это значит?
– Душенька, да ведь я столько же знаю по сербски, сколько и ты, – отвечал Николай Иванович.
– Ищи ты телятину или телячьи котлеты.
– Да ежели нет их. Стой! Еще знакомое блюдо нашел! «Овече мясо», – прочел Николай Иванович. – Это баранина. Хочешь баранины?
– Бог с ней. Свечным салом будет пахнуть, – поморщилась Глафира Семеновна. – Нет, уж лучше яиц спроси. Самое безопасное! Наверное не ошибешься.
– Стоило из-за этого рассматривать карточку!
Показался слуга. Он внес два подноса. На каждом подносе стояло по чайной чашке, по блюдечку с сахаром, по маленькому мельхиоровому чайнику и по полулимону на тарелочке.
– Что это? – воскликнул Николай Иванович, указывая на подносы.
– Чай, господине, – отвечал слуга.
– А где ж самовар? Давай самовар.
Слуга выпучил глаза и не знал, что от него требуют.
– Самовар! – повторил Николай Иванович.
– Темашине… – прибавила Глафира Семеновна по-немецки.
– А, темашине… Нема темашине… – покачал головой слуга.
– Как нема! В славянской земле, в сербском городе Белграде, да чтоб не было самовара к чаю! – воскликнули в один голос супруги. – Не верю.
– Нема… – стоял на своем слуга.
– Ну так, стало быть, у вас здесь не славянская гостиница, а жидовская, – сказал Николай Иванович. – И очень мы жалеем, что попали к жидам.
Глафира Семеновна сейчас открыла чайники, понюхала чай и воскликнула:
– Николай! Вообрази, и чай-то не по-русски заварен, а по-английски, скипечен. Точь-в-точь такой, что нам в Париже в гостиницах подавали. Ну что ж это такое! Даже чаю напиться настоящим манером в славянском городе невозможно!
Слуга стоял и смотрел совсем растерянно.
– Кипяток есть? Вода горячая есть? – спрашивала у него Глафира Семеновна. – Понимаешь, горячая теплая вода.
– Топла вода? Има… – поклонился слуга.
– Ну так вот тебе чайник, и принеси сейчас его полный кипятком. – Глафира Семеновна подала ему свой дорожный металлический чайник.
– Да тащи скорей сюда бифштексы! – прибавил Николай Иванович.
Слуга кисло улыбнулся и сказал:
– Нема бифштексы.
– Как нема? Ах ты, разбойник! Да что же мы будем есть? Ясти-то что мы будем?
– Нема, нема… – твердил слуга, разводя руками, и начал что-то доказывать супругам, скороговоркой бормоча по-сербски.
– Не болтай, не болтай… Все равно ничего не понимаю! – махнул ему рукой Николай Иванович и спросил: – Что же у вас есть нам поесть? Ясти… Понимаешь, ясти!
– Овече мясо има… – отвечал слуга.
– Только? А кокош? Есть у тебя кокош жареный? Это по-нашему курица. Печене кокош?
– Кокош? Нема кокош.
– И кокош нема? Ну просад тогда. Вот тут стоит какой-то просад, – ткнул Николай Иванович пальцем в карту кушаний.
– Просад? Нема просад, – отрицательно потряс головой слуга.
– Да у вас, у чертей, ничего нет! Ловко. Рыба по крайней мере есть ли?
– Нема риба.
– Ну скажите на милость, и рыбы нет! Решительно ничего нет. Что же мы есть-то будем?
– Из своей провизии разве что-нибудь поесть? – отвечала Глафира Семеновна. – Но ветчину я в таможне кинула. Впрочем, сыр есть и икра есть. Спроси, Николай, яиц и хлеба. Яйца уж наверное есть. Яиц и хлеба. Да хлеба-то побольше, – обратилась она к мужу.