В гостях у Берроуза. Американская повесть - стр. 5

Он ведь прежде всего художник, искусник, артист.

Однако кроме словесного блеска (поистине восхитительного), есть одна упрямая, цепкая, настырная дума, возникающая во всех сочинениях и устных беседах Берроуза с чрезвычайной настойчивостью.

Это мысль о неутолимой и нескончаемой распре; догадка об извечном конфликте, не прекращающемся с начала времён.

Вот что он говорит в длинном и важном интервью Сильверу Лотринджеру: «В сущности, в мире существует только одна игра, и это – война, противостояние. Все игры по своей природе носят боевой характер, ибо в них есть победители и побеждённые. И не следует забывать, что только тотальная победа означает конец игры».

Это положение о войне, противоборстве, брани и несогласии повторяется и варьируется тысячу раз во всех писаниях Берроуза.

Если мысль о необходимости поддержания войны является заветной мыслью Берроуза, то о какой войне идёт речь?

Не об атомной же бойне, которую Берроуз частенько поминает с глубочайшей гадливостью!

И не о войне между государствами он говорит.

Более того, городская герилья таких групп, как Rote Armee Fraktion в Германии, Brigate Rosse в Италии или Weathermen в США, тоже была чужда Берроузу: он отказывался понимать, чего эти люди хотят.

Для него подлинная война есть не что иное, как свободная игра жизненных форм.

Подростки, дикари, пираты, еретики, художники, бродяги, отщепенцы и придумщики – вот кого он имеет в виду.

Великолепная непримиримость маргиналов перед лицом власти восхищает Берроуза.

Война как инстинктивное неподчинение, война как безоглядный исход из общества, война как опасное изобретательство!

Берроуз считал, что для аристократов духа и самородков из «подлого сословия» распря – самая естественная вещь.

Поэтому война выступает у него в двух основных модальностях: как поединок и как уход.

Поединок неизбежно влечёт за собой уход.

Уход рано или поздно приводит к столкновению.

Берроузу чужд эскапизм – он партизан по преимуществу.

И он учит: война, распря, брань – единственная реальность иллюзорной Истории.

Что же касается государства, то оно апроприирует и монополизирует идею войны силами армии и полиции.

Как легко догадаться, полицию Берроуз терпеть не мог.

Следует отметить, что подобное понимание войны чрезвычайно близко концепту французской философской группы Tiqqun, разработанному ими в программном тексте «Введение в гражданскую войну».

Тиккун в своём анализе ссылаются на разные источники (от лингвистической теории Эмиля Бенвениста до антропологических исследований Пьера Кластра), но имени Берроуза в их тексте нет.

Однако они, несомненно, знали его мысли о войне и использовали их.

И для Берроуза, и для Тиккун война является истинным (освобождающим) положением вещей, а её окончание, мир, – ложью угнетателей.

Таким образом, обычное отношение между миром и войной здесь совершенно переворачивается.

Для большинства нынешних людей (в отличие от древних) мир является нормальным состоянием, которое прерывается войной; для Берроуза же и Тиккун война есть норма, а мир – аберрация.

Тиккун называет углубление гражданской войны коммунизмом, а Берроуз – великим актом побега (aogreat escape act).

Передача поэтической вести об освободительной игровой войне, а также разработка искусства отступлений и атак – вот двуединая задача, которую преследуют Берроуз и Тиккун.