В горящем золотом саду - стр. 27
– Я оставил место под механизм, – объяснил Ницос и потянулся туда, где ствол расходился в разные стороны. Там же была торчащая короткая ветка с одним-единственным бутоном. Ницос бережно обхватил его пальцами и повернул. Послышалось жужжание шестеренок, набиравших скорость.
– Готова? – спросил Ницос и отпустил цветок.
Ветви заколыхались, и Реа обнаружила, что они состоят из сотен миниатюрных сегментов, благодаря чему создавалось впечатление, что крона покачивается на ветру. Цветы начали падать один за другим, но все они держались на тонком, как нить, кабеле, переливающемся на солнце, поэтому лишь зависали в воздухе на пару мгновений.
По мере того как шестеренки снова замедлялись, кабель втягивался в кору, а бело-розовые бутоны возвращались на место.
– Не особо практично, – признал Ницос, любуясь плодами своего труда. – Впрочем, в саду все такое. Зато мне нравится.
– Ты часто сюда приходишь? – спросила Реа, щурясь на лоскуты синего неба между ветвями. – Я думала, ты круглые сутки проводишь в мастерской.
– Нередко, – ответил Ницос. – По меньшей мере раз в день.
Он направился обратно по тропе, Реа нехотя последовала за ним, не желая удаляться от чудесной вишни.
– Мне надо проверять, работают ли механизмы как надо, – добавил Ницос.
Что ж, справедливо. Реа хорошо представляла, как брат бродит по саду под серым небосводом, даже не глядя по сторонам, потому что никто и не подумал бы к нему присоединиться. Разве не грустно? Но однажды он упоминал Хризанти, разве нет?
– Говоришь, Хризанти тебе помогала? – полюбопытствовала Реа.
Ницос кивнул, явно на чем-то сосредоточившись. Возможно, на каком-то недостатке в конструкции, который никто другой и не заметил бы.
– Много времени она проводит в саду? – допытывалась Реа.
Ницос озадаченно посмотрел на сестру.
– Ну… вместе с тобой, – продолжала Реа. – Пока меня нет, тут только вы двое и Васа.
– И Лексос, – поправил сестру Ницос.
Реа смутилась. Конечно, Лексос жил в Стратафоме, но ей и в голову не пришло принимать брата-близнеца в расчет.
Если Лексос вел себя с младшим братом столь же отстраненно, как Реа – и она, к своему стыду, была вынуждена признать, что уделяла Ницосу мало внимания, – то его общество вряд ли что-то меняло.
Хотя сейчас Ницос о нем напомнил, что обнадеживало. Неприятно думать о том, что братья и сестра чувствуют себя одинокими.
– Да, – согласилась Реа. – И Лексос.
– Хризанти иногда наведывается сюда, – запоздало ответил Ницос, и Реа даже не сразу вспомнила вопрос. – Чаще весной. Ей по душе весна, – юноша коснулся ближайшего листа – натянутой на проволоку ткани – и развернул его к солнцу.
Реа впервые слышала, чтобы Ницос столь нежно о ком-то отзывался. На его губах заиграла легкая, едва заметная улыбка. Ох, если бы все они сюда приходили! И вчетвером гуляли в саду, не зная никаких забот.
– Не могу вообразить, как ты находишь в себе силы покидать это волшебное место! – воскликнула Реа. – Я бы целую жизнь здесь провела!
– У каждого из нас имеются обязанности, – мрачно проронил Ницос. – Кстати, о твоих…
– Разве мы о них говорили?
Он пожал плечами.
– Тебя ждет насыщенный день. Вот и все, что я хотел сказать.
Реа склонила голову набок и шагнула в сторону, пытаясь согреться в осенних лучах солнца.
– Наверное, ты прав.
На минуту воцарилась тишина, а потом Ницос проговорил ровным голосом: