В глуби веков - стр. 25
– Что он хочет делать, Мемнон?
– Расположился у самых стен. Думаю, хочет осадить нас.
У входа в старый город по берегу загорелись македонские костры. Мемнон видел, как Александр в сопровождении этеров разъезжает у стен Галикарнаса.
– Как тигр ходит вокруг, ищет лазейки.
– Ты прав, Мемнон, как тигр. Но ведь лазейки-то нет!
Мемнон пытался разобраться, что так томит его душу? Уж не напился ли он воды из Салмакиды? В Галикарнасе был источник Салмакида. Говорили, что если выпьешь из него, то станешь слабым, как женщина. Полно! Мемнон разобьет Александра. В Галикарнасе у него не отряд наемников, а персидское войско. Он прогонит Александра с великим позором. А если боги позволят, то и убьет его, отомстит за все свои поражения, за все горе, причиненное ему и его родине!..
Но где-то в глубине сознания возникла угроза: «А если не ты разобьешь его? Если он разобьет тебя и возьмет Галикарнас?»
«О нет! – вздохнул Мемнон. – Этого не будет! Ему не взять Галикарнаса… Не взять… Стены крепки, а таранов он не подведет – ров не позволит подвести тараны… Нет. И войска у меня больше, чем у него!»
С этой мыслью он уснул, будто провалился во тьму. А на рассвете тревожный оклик ударил его в сердце:
– Македоняне заваливают ров!
Ров, шириной более тридцати локтей[*] и в пятнадцать локтей глубиной, был скоро засыпан. Три «черепахи» – стенобитные машины с широкими навесами – защищали македонян, когда они работали у рва. Землю подровняли, и тараны со зловещим грохотом поползли к стенам Галикарнаса. Неуклюже двинулись и осадные башни, с которых можно обстреливать защитников города, стоящих на стенах. Одна за другой подходили машины, словно немые чудовища. Ни копья, ни стрелы, ни дротики были не в силах остановить их. И так весь день, без передышки.
Тяжелый мрак душной ночи свалился на землю. Но осадные работы не прекращались. Работали при факелах. Александр сам следил за расстановкой машин, поспевал всюду. Не спали и его полководцы, выполняя быстрые распоряжения царя.
В эту ночь стражу при машинах несли отряды Александра-Линкестийца. Царь появился на минуту и снова исчез. Он ничего не сказал Линкестийцу, только взглянул и тут же умчался, пропал во тьме.
– Видит. Всегда видит! – с отчаянием прошептал Линкестиец. – Значит, все-таки не доверяет. Он никогда не забудет, что мои братья были замешаны в заговоре против его отца. Но ведь и я не забуду, что мои братья казнены на могиле царя Филиппа. Он следит за мной. Любой неосторожный или неправильно истолкованный мой шаг грозит мне смертью от его руки. Я вижу это. Я читаю это в его жестоких глазах. И так будет до конца моей жизни.
Внезапно красное пламя распахнуло черноту ночи. Персы подожгли стенобитные машины!
Линкестиец опомнился. Его стража тотчас подняла тревогу. Сильней тревога, громче! Не уследили, не углядели… Македоняне бросились спасать машины. Линкестиец сам гасил пламя, рискуя сгореть.
В македонском лагере затрубили трубы, призывая к бою, и тотчас как эхо откликнулись военные трубы в Галикарнасе.
Персы, запалив машины, сделали вылазку. Они с криком бросились на македонян. Македоняне приняли их на копья. Уцелевшие македонские тараны ударили по стенам. Появились проломы. Македоняне лезли в проломы. Персы отбивали их… Дрались врукопашную. А внутри города, взамен разбитой стены, персы уже строили новую стену; персов было много, и нагромождение камней быстро росло.