В этих гнилых стенах - стр. 17
– Вам скоро выходить.
Я кивнул, глотая досаду и сожаление из-за этого придурка. Неужели он так легко сдался? И даже не поспорит со мной?
Тяжело вздохнув, я постарался думать о другом и попросил Айзека, все это время неподвижно стоявшего у стены, задержаться еще ненадолго. Он согласился, и мы неторопливо продолжили пить чай.
– Слушай, а ты уже нашел новую работу? – Айзек не был уверен в уместности этого вопроса, а моя приподнятая бровь и вовсе смутила его, заставив спрятать лицо за надтреснутой кружкой Рише. У нас было не принято затрагивать тему трудоустройства, если собеседник не начинал ее сам. Похвастаться успехами могли единицы.
– Да, в магазине продуктов буду работать. Вчера на собеседовании был. В понедельник начну.
– А Рише?
– Она пока не будет работать официально, ищет подработку. Пока в няньки подалась. Но я хотел попросить тебя научить ее программированию.
– Так это ты для нее книгу просил?
– Да. – Я улыбнулся, выпрямив спину и потянувшись вверх. Суставы жалобно затрещали.
– Ей… будет сложно, – замялся он.
– Она не сможет вернуться работать официанткой. И мне тоже запретили. Корочки можно выкинуть, – невесело усмехнулся я и, взглянув на поникшего собеседника, спросил: – Или ты сейчас говоришь о том, что хотел бы предложить ей свою помощь? – Моя улыбка стала еще шире. Каким же это мне показалось забавным!
– Ну… Ты знаешь, я навряд ли смогу объяснить ей что‐то наедине. Только если ты будешь с нами…
– Но ты не против? Я оплачу часы, которые ты на нас потратишь.
– Я рад компании… – вновь замялся он. – А… что произошло, если не секрет? Я слышал, что она выплеснула горячий чай на… парня, который к ней приставать начал. А ты еще и проводил его на выход, – он сделал паузу, словно не зная, стоит ли ему договаривать, – да так, что его при смерти увезли в больницу.
Я уже не сдерживал смеха. События того вечера обрастали новыми подробностями с каждым часом. Еще немного – и станут легендой.
– Парень шлепнул ее, это да… Но чай был не горячий. – Я задумался. – Чай был алкогольный мохито, если я правильно помню. И я его даже не ударил. Рише не позволила. Просто выкинул на улицу.
Айзек сглотнул, и глаза его забегали. Первый раз я видел такую реакцию.
– Да брось, ты ведь не собирался ее обижать?
Он беспомощно улыбнулся шутке и молча помотал головой. С кровати раздался шорох, и мы одновременно повернули туда головы. Рита сладко потянулась, отчего ее маечка натянулась и оголила ровный живот. Приподнявшись, она потупила взгляд, а затем быстро переключилась на что‐то «важное» в телефоне.
– Дюк… – прошептала она и закусила губу.
– Да? – Я улыбался, ожидая понятного вопроса. До чего она была мила. Тревожное личико, взъерошенные длинные светлые волосы, нежно-розовые на концах, и по-детски невинные карие глазки.
– Я совсем обнаглела, да?
– Нет, – усмехнулся я. – Все в порядке. Я всегда рад тебя видеть.
Я так проникся фразой Ляли о том, что все мы – выпускники детского дома – одна большая семья, что действительно многих воспринимал как братьев и сестер. Тем более – Марка. Он был раздражающим младшим братом, вечно психующим, с обязательной фразой «Я сам!», а Рита – младшей сестрой, за которую я не раз заступался. Марк знал, что Риту можно мне доверить. А сейчас, как мне казалось, она ждала, что я скажу, чтобы она больше не появлялась на моем пороге.