В джунглях Москвы. Роман - стр. 53
Открыла Галя. Была она в розовом платье, волосы рассыпаны по плечам. Взглянула на него, блеснула глазами, отступая, чтобы он вошел. Он почувствовал жар на щеках и, немея от смущения, шагнул через порог, держа впереди себя торт. Галя взяла торт и сказала:
– Хочешь, разувайся, хочешь, так входи! – И указала на дверь комнаты.
Возле порога слева стояли тапки, вероятно, приготовленные для него.
– Я разуюсь! – пробормотал Иван.
Он скинул туфли, прислушиваясь, стараясь понять, где родители: на кухне или в комнате. Голосов не было слышно. В комнате, куда приглашала Галя, работал телевизор, Галя ждала с тортом в руке, когда он поменяет туфли на тапки и снимет куртку.
– Привет! – услышал Иван за своей спиной.
Егоркин выпрямился, сунул руку навстречу Алеше.
– Галя, я убываю! – Алеша снял свою куртку с вешалки.
– Счастливо…
– Наташка! – вдруг крикнул Алеша в сторону комнаты, где работал телевизор. – Ты сестру не смущай сильно!
– Молчал бы лучше! – донеслось оттуда. – Топай давай! Тренируйся!
Появилась девушка. Ростом она была выше Гали, но лицо детское. Наташа взглянула на Егоркина с любопытством и проговорила почему-то со снисходительной усмешкой:
– Здравствуйте.
Иван закивал растерянно.
– Вот уже и смутила! – засмеялся Алеша.
– Иди, иди! – насмешливо махнула рукой Наташа и взяла торт из рук Гали. – Я чай поставлю… – И пошла на кухню неторопливо и важно.
Алеша подмигнул сестре и выскочил из квартиры. Вся жизнь его была подчинена одному: Московской Олимпиаде. Сколько раз он видел себя в мечтах на пьедестале! Сколько раз слышал гимн Советского Союза в честь его победы! Но лишь один раз мелькнуло его имя в печати, когда он выиграл юношескую велогонку в ФРГ. Тогда, наверно, и специалисты не заметили. Никто не знает, что это была лишь первая ласточка, маленькая первая ласточка. В следующем году будут журналы на обложках печатать его портреты. Будут! Непременно будут! Будут его узнавать всюду, любить будут, указывать на него, когда он будет идти по улице, шептать: Алеша Лазарев! Алеша Лазарев!
Галя с Иваном направились в комнату. Галя впереди, Егоркин за ней, с нежностью глядя на ладно сидевшее на девушке платье, на мягкие русые волосы. По телевизору, вероятно, шла передача «Клуб путешественников».
– Чуть пораньше приехал бы, «Утреннюю почту» посмотрел… Сегодня хорошая была… Песен много… Садись! – указала Галя на кресло и вышла из комнаты.
Егоркин оглядел комнату, полированную стенку, знакомую, стандартную. Посуда под стеклом в серванте, книжный шкаф рядом. Коричневый палас на полу. Знакомая люстра большим желтоватым блюдцем с красными цветами. Иван стал глядеть на экран телевизора, прислушиваясь к тому, что происходит на кухне. И так мирно, покойно Егоркину, будто он был в этой комнате тысячу раз.
Услышав, как тихонько заскрипела дверь, Иван оглянулся и увидел большую голову пушистого серого кота. Кот, не мигая, смотрел на Егоркина своими зелеными глазами из сумрака коридора в щель приоткрытой двери, потом он, как показалось Ивану, подмигнул одним глазом и ухмыльнулся. Егоркин тоже подмигнул ему в ответ и засмеялся. Кот обернулся в коридор, словно проверяя, не наблюдает ли кто за ним, и решительно толкнул дверь головой. Она снова скрипнула, открылась шире. Кот поднял хвост вверх и, шевеля кончиком в такт своим шагам, важно и неторопливо двинулся к Егоркину. Весь вид кота: пушистая грудь, поднятая голова с длинными усами, взгляд, медлительные важные движения – были наполненными таким высоким кошачьим достоинством, что Егоркин едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Не засмеялся потому, что подумал, что кот обидится и вернется. Кот дошел до середины комнаты и сел, глядя с прежней усмешкой на Егоркина.