В двух мирах. Грани бытия - стр. 14
Что за чудо! Он никогда не видел такой рыбины. Потрясающая красота. Просто невозможное совершенство исходило нежной перламутровой аурой, как святой – нимбом. Кажется, это существо забрело сюда ненароком из древней сказки или иного мира, в тысячи парсек отсюда. Это не добыча, это мечта, которая принадлежит не ему – вселенной. Разве можно позволить, чтобы такой шедевр попал на сковородку?
Жаль, нет фотоаппарата или смартфона, чтобы запечатлеть невиданное диво.
Водоплавающее тревожно зыркнуло круглым фиолетовым глазом с вертикальным зрачком (рождая в душе какое-то смутное воспоминание) и он принял решение.
– Живи, красавица! – человек осторожно, чтобы не навредить извлекает крюк из губы животного, опускает сачок и пытается осторожно высвободить добычу.
Чудо-рыба конвульсивно дергает телом и, рождая новые радужные тучи брызг, устремляется в недолгий полет к водной стихии. Вот она уже касается игристой глади и тут… Судорожный рывок хвостом и острый длинный шип на плавнике (как его раньше не заметил?) распахивает его ладонь чуть ли не до кости.
– Ах ты!!! – он прижал руку к животу, пытаясь остановить хлещущую кровь, и в ту же секунду проснулся.
Дрема слетела мгновенно, словно утренний туман под порывом речного ветра.
Бросил взгляд на свою десницу. Цела (ну конечно), но фантомная боль еще чуть ноет где-то в глубине мышц.
«Эмма!» – он тут же вспомнил произошедшее накануне, с каким-то щемящим восторгом и иррациональным чувством тревоги. Бросил взгляд на постель. Пусто.
«Неужели сбежала?!».
Ухо уловило затихающие звуки душа из ванной комнаты.
«Здесь, милая», – он сладко потянулся и замер в ожидании утренней встречи.
Минута, другая.
За матовым стеклом двери уже различимы смутные очертания тела.
Створка распахнулась до отказа и…
«О, Господи!!!»
То, что испытал в эту секунду счастливый любовник, мог пережить, пожалуй, только герой какой-либо гоголевской страшилки.
Красавицы не было.
На ее месте, обернутое в его любимое синее полотенце стояла отвратительная старуха лет шестидесяти пяти. Реденькие крашеные волосы, блеклые водянисто-серые глаза, сморщенная бледная розетка губ, напоминающих клоаку, сухое, будто обожженное скуластое лицо, испещренная сетью морщин дряблая шея, полное отсутствие женских форм, неказистый, похожий на несимметричную корягу костяк, тонкие конечности с вздутыми суставами.
«Батюшки святы! Что это за недоразумение? Откуда оно взялось?! Где Эмма?».
Не в силах вымолвить ни звука, Кирилл судорожно выдохнул и инстинктивно отстранился.
Хитро взглянув на него, пожилая женщина расплылась в гаденькой улыбке, демонстрируя желтоватые (но ровные) зубы:
– Что, Кирюша, не узнаешь?
«О чем это она?» – он прокашлялся, и сипло выдавил:
– Что вы имеете…
– Вот те раз! Мы снова на «Вы?» – голос собеседницы скрипел, как несмазанное колесо телеги. – А ведь не далее, как вчера, я была для тебя единственной, несравненной, богиней. Знала я, что мужчины легкомысленны, но чтобы так… – бабулька театрально поднесла руку ко лбу в показном отчаянии.
И тут Панкратов будто под пресс попал, увидев на костлявом скрюченном пальце вознесенной кисти престарелой гостьи то самое кольцо с благородным аметистом.
«Боже… Боже! БОЖЕ!!!».
Это был шок.
Странные слова старой дамы плюс камень… Паззл сложился, но не укладывался в голове.